Перерождение

Я прошел тренинг, и 11 декабря, в день рождения Ошо, мы с группой выступаем с танцем перед огромной аудиторией в «Будда-холле». А на празднование в этот период в Пуну, и в частности в ашрам, съезжается огромное количество паломников и последователей учения Бхагавана Шри Раджниша. И выступать нам предстояло перед десятитысячной аудиторией. Все в белом, все медитируют в едином порыве. И их так много, что невозможно сразу всех окинуть взглядом. Для меня это было чем-то новым, такого со мной еще не случалось. И вот, когда меня «вывели» на сцену, я тут же полностью забыл все движения. Фьють, и нету. Словно не проходил я никакого двухмесячного тренинга. Представьте? Такого ужаса я не испытывал в Пуне ни до ни после. Вот эта близость провала, она меня потрясла. И это был не животный страх, нет. Это был ужас более высокого уровня — ужас проваленной миссии. Это было мощнейшее испытание на концентрацию внимания, на присутствие в моменте. Я справился с собой, отключил голову, расслабился, и тело само вспомнило все то, чему его учила эти два месяца Амийо Дэвиенн. Могу сказать, что в тот вечер я узнал, какой невероятный энергообмен происходит между выступающим и аудиторией. И когда аудитория большая, энергия твоего выступления, возвращаясь к тебе, отраженная тысячами зрителей, приумноженная в тысячи раз, сносит тебя полностью, стирает твою личность, заново переписывая тебя, прощая твои грехи, изливаясь на тебя любовью. Это выступление было точнейшей репликой того, что Гурджиев продемонстрировал в Нью-Йорке в далеком 1939 году. Я словно очутился там, в прошлом. Словно я находился рядом с изобретателем, с первооткрывателем этого чудо-танца. Но и сейчас я могу сказать, что каждый раз, исполняя сакральные движения Гурджиева, по привычке сначала обращаясь к своему разуму, в попытке вспомнить движения и их последовательность, ты сталкиваешься с тем, что ничего не помнишь, — ум не в состоянии хранить такое, он сбит с толку этими движениями. И каждый раз ты чувствуешь себя полным ничтожеством. А потом ты понимаешь, что тело-то помнит. Тело помнит лучше, чем разум. И ты танцуешь, но тело не подчиняется твоим мысленным расчетам, а само создает этот танец. И тогда танец становится искренним, настоящим. Он становится молитвой. Как подношение Богу, как разговор по душам, как благодарность.

После пережитого я очень подружился с Амийо, и она пригласила меня вести вместе с ней семинар. Я тогда еще не до конца понимал, что такое «старая гвардия» Саньясы, но на всякий случай осторожно согласился и сказал: «Я готов учиться». И я учился и через некоторое время стал преподавать. Свои первые шаги в качестве тренера группы я сделал под руководством Амийо. Именно тогда я начал реализовывать свою идею: брать из каждой практики что-то свое и миксовать с техниками из других практик. И как-то стало здорово получаться. Тогда Амийо снова сделала мне предложение, от которого глупо было бы отказываться. Звучало сногсшибательно: она предлагала мне поехать с ней в тур по странам Европы, чтобы вместе вести тренинги и группы.

Франция, Германия, Италия и Сицилия… Я был очень впечатлен. И не только красотами архитектуры, идеально сохранившейся стариной, культурой и всем прочим, что нам так нравится в Европе. Я был поражен уровнем, на котором здесь существовало движение практикующих. Это уже был не русский трэш с его облезлыми квартирниками, это были красивые, современные, оборудованные по последнему писку центры, с хорошей аппаратурой, с просторными залами с дизайнерскими интерьерами. Здесь слово «Путь» не ассоциировалось ни с лишениями, ни с какой-то невероятной аскезой, ни с отказом от всего удобного и красивого.

Однажды во время этого путешествия со мной произошел первый и последний в моей практике Кошмар с большой буквы. И произошел он по чистой неопытности. Я как раз совершал свои первые потуги в качестве тренера, или, если хотите, ведущего группы. И вот динамическая медитация, фаза, в которой все должны лежать после фазы физической активности. Я всех уложил. Все лежат. Лежат. Продолжают лежать. И не встают. И тут я смотрю на Амийо и по ее выражению лица понимаю, что что-то не то. Никто не встает. А уже давно пора. Амийо дала мне понять, что я потерял нить управления. Но она не бросилась мне помогать, она дала мне шанс прожить этот, казавшийся мне таким кошмарным, момент. В результате я понял, где «лажанул», всех поднял, вытер выступивший пот со лба. Но выучил урок: поводья не отпускать ни на секунду!