Перерождение

Короче говоря, я напоил всех в хлам, практически сорвал мероприятие. Начался такой хороший, веселый дебош. А когда настал момент высказываться и все, звякнув по своим стаканчикам, долго рассказывали, что же для них означают гурджиевские сакральные движения, я встал и сказал, что лично я очень хочу, чтобы не было серьезности, тем более напускной, а принцип трех L (Live, Love, Laugh — живи, люби, смейся) для меня гораздо важней, чем придуманные кем-то правила. Все затихли, и в полной тишине я продолжил свою мысль. Я сказал, что, на мой взгляд, все серьезные люди — это мертвые люди. Чем окончательно сорвал мероприятие. Но мне уже было все равно, и я добавил, что, несмотря на то что гурджиевские сакральные движения — это очень-очень серьезно, именно Vodka Meditation должна быть вот такой вот «несерьезной серьезностью», должна быть весельем, должна быть как Зорба Будда. Но моего оптимизма, кажется, никто из присутствующих особо не разделял. И только Амийо едва заметно кивнула мне в подтверждение моих мыслей.

Глава 7 Лирическое отступление

Хочу поделиться самым драгоценным воспоминанием о Пуне и об Индии в целом. В это природное явление я по уши влюбился сразу и навсегда. Я говорю о совершенно волшебном сезоне дождей. Это абсолютно специальное, очень особенное для меня время.

Сезон дождей наступает после самого пика изнуряющей жары. Он как глоток прохладной родниковой воды после удушающей июльской электрички, в которой еще с зимы замурованы все окна. Он освобождает от всего, что так мешало, но к чему ты так привык.

Когда в Пуне наступал сезон дождей, наступало то, что я называю «золотое время». Звуки льющейся воды обволакивали всю окружающую реальность таким вселенским покоем, такой непривычной для жаркого сухого климата свежестью, такой невероятной поэзией, что сердце распускалось пионом и благоухало, источая флюиды влюбленности во все сущее в радиусе ста километров. Монотонность и постоянство дождя казались таинственной мантрой, загадочным зикром, молитвой на инопланетном языке, которую бесконечно нашептывает затянутое в тучи небо.

Сезон дождей — это всегда такое облегчение, всегда «выдох». Это разгрузка для воспаленного рассудка, успокоение для суетливого ума, бальзам «Звездочка» для души, долгожданный протез для обезноженного суровыми духовными практиками эго.

В сезон дождей в воздухе повисает особая аура тишины. Все затихает, шум дождя заглушает все звуки. А когда ухо привыкает к этому шуму, отодвигая его на задний план, то начинаешь различать другие звуки. Правда, они уже не те, не как в сухой сезон. Они изменились. Не жужжат многочисленные мопеды, не слышно музыки с крыш домов, не бубнят голоса на всех языках мира одновременно. Туристы-саньясины разъехались, заглохла бойкая торговля, воцарился естественный порядок вещей.

Изменилась картинка. Теперь все очертания города, улиц и редких прохожих в полиэтиленовых дождевиках видны сквозь пелену дождя. Образы становятся размытыми, как это бывает во сне. Стена воды создает своеобразную линзу, которая искажает изображение, делая маленькое большим, большое — маленьким, а незначительное — главным.

В сезон дождей вся территория ашрама укрывается под крышу. Все строения, проходы, площади, магазинчики и кафе — все защищено от потоков воды, низвергающейся с небес. И только с края крыши стекает непрерывным водопадом дождевая вода.

Больше не надо скрипеть зубами, страдая от оков надуманности. Маски сброшены. Никто не делает вид. Волк-одиночка может наконец-то расслабиться и погрузиться в себя до остатка, не рискуя быть потревоженным праздной публикой.

Воздух, наполненный влагой до пределов возможного, приобретает вес. Он становится тягучим, плотным, его можно резать ножом и подавать к чаю. Каждый вдох и выдох ощущается более осмысленным, важным. Ты пьешь этот влажный воздух. Ты впитываешь его всеми порами своего тела.

Все вокруг мокрое. Ничего сухого нет. Одежда до конца тоже не высыхает. Бегать по утрам становится очень тяжело. Потоки дождя придавливают к земле, увеличивая нагрузку. Вода заливает глаза, ты ничего не видишь. Стихия осторожно дает тебе понять, что твоя жизнь — большая удача. Она влюбленно нашептывает тебе, что это только малая, ничтожная часть ее безграничных возможностей.

Вечером, когда становится так темно, что для восприятия остаются одни лишь звуки, дождь рассказывает сказку на ночь. Нужно только лечь, полностью расслабить все тело, растечься по постели и сосредоточиться на рассказе дождя. И если как следует слушать, то можно расслышать и плач, и смех, и пение воды. И, засыпая, ты будешь знать, что сказка не закончится до утра, а утром дождь продолжит свое бесконечное повествование.