Пересборка социального. Введение в акторно-сетевую теорию

Теперь самого актора, который до сих пор в этой книге рассматривался как точка, атом или источник, надо сделать плоским и придать ему звездообразную форму. Как назвать этот «новоуплощенный» элемент? Нечто такое, что «побуждает действовать»? Нечто «подключаемое к тому, что подключено к действию»?[321] Почему бы не воспользоваться термином «актор-сеть»? Я знаю, что это выражение все еще выглядит странным, так как может означать совершенно противоположное, а именно: разрешение дилеммы между актором и системой, от чего мы только что отказались. Но мир уже в наших руках, и, в конце концов, он не так уж плохо устроен. Итак, актор-сеть — это то, что приводится в действие большой звездообразной паутиной втекающих и вытекающих посредников. Она существует благодаря своим многочисленным связям: подсоединения первичны, акторы вторичны. Конечно, подобные выражения отдают «социологизмом», но лишь пока мы слишком много вкладываем в «быть» и слишком мало — в «иметь». Еще давно Тард подчеркивал, что семейство «иметь» гораздо богаче семейства «быть», вам не известны ни границы, ни направление последнего: обладать — значит также и находиться в чьем-то владении; быть подсоединенным — значит держать и быть удерживаемым

[322]. Обладание и все его синонимы — подходящие слова для переосмысленного значения того, чем могла бы стать «социальная марионетка». Ниточки по-прежнему существуют, но они передают свободу или рабство в зависимости от того, как

за них держат. Отныне, говоря об акторе, мы всегда должны включать в расчет большую сеть подсоединений, побуждающих его действовать. А что до эмансипации, то это значит быть не «свободным от связей», а «хорошо связанным».

Хотя выше я критиковал понятие «общество», противопоставляя ему то, что предложил называть коллективом, еще более радикальным решением было бы рассматривать такие пучки акторов-сетей по аналогии с тем, как Уайтхед понимает слово «общество». Для него общества — не сборки (assemblages) социальных связей, как их, возможно, представляли Дюркгейм или Вебер, а все подсоединения составных реалий, обладающие протяженностью во времени и пространстве

[323]. По его словам, общество для продолжения существования нуждается в новых ассоциациях. И конечно, для такой работы нужны рекрутирование, мобилизация, вовлечение и перевод многочисленных других,

возможно, целой вселенной. В таком генерализованном понимании обществ поражает то, что здесь полностью перетасовываются понятия субъективности и объективности. Субъект ли все то, что присутствует? Объект ли все то, что присутствовало? Итак, всякая сборка, оплачивающая свое существование в твердой валюте рекрутирования и расширения, явлется или, скорее, обладает субъективностью. Это относится к телу, институту, даже историческому событию, которое Уайтхед тоже рассматривает как организм. Субъективность — свойство не человеческих душ, а сборки как таковой, конечно, при условии, что она длится. Если нам удастся удержать это предельно расширенное понимание общества, то мы опять будем в состоянии понять, что имел в виду Тард, сказавший: «Всё суть общество, и все вещи суть общества».

V. Шаг третий: соединяем места