Пересечь сплошную

Я всегда плохо сплю в чужом доме, в незнакомом мне месте. И несмотря на то, что прошлая ночь у меня получилась бессонной, в эту я тоже, можно сказать, так и не смогла расслабиться. Нет, не в смысле того, что со Стасом у нас ничего не получилось. В этом плане у нас все вышло более чем замечательно. Охмуренные страстью и наконец дорвавшиеся друг до друга, едва оказавшись в его комнате наедине, мы, конечно, поначалу вдруг немного оробели. Продрогшие из-за долгого блуждания по не очень ласковой майской ночи, встали скованно друг напротив друга в кромешной темноте. Я смущенно поежилась.

С небывалой легкостью направляясь к Назарову домой, мы мозги свои не включали — нами правили одни лишь эмоции и необузданное желание. А тут вдруг скромно притихли.

Стас взял в руки мои озябшие ладони:

- Замерзла? - спросил.

- Немного, - пожала плечами я. - Почти нет, - чуть-чуть соврала.

- Давай, я куртку уберу, - потянул он за мои рукава. Джинсовка сползла с плеч, а потом я и вовсе оказалась без нее. Стало еще более неуютно в одном лишь легком летнем платье. До тех пор, пока я снова не оказалась в мужских объятиях.

Губы, нежно скользнувшие по моим губам, снова вскружили мне голову:

- В этот раз не сбежишь? - тихо-тихо прошептали они мне, подобравшись к уху.

Я мотнула головой:

- Нет. - Отклонилась, открывая шею. Губы продолжили путь по ней. Живо накропали пунктирную дорожку, по которой, быстро разгоняясь, тут же побежало к груди тепло. А может это просто ладони Стаса ее коснулись, разжигая жар, а вместе с ней похоть.

Пояс у платья, легко развязавшись, упал под ноги. Пряжка солдатского ремня тихо щелкнула. И после, в один момент, куда-то улетучилась наша скромность. Все то, чего я не успела испытать четыре с лишним месяца назад, мы с лихвой и без особого труда восполнили в этот раз.

Легко и со вкусом растворилась я в неге. Может, конечно, я просто подзабыла за время длительного воздержания, но на тот момент мне показалось, что это случился самый лучший секс в моей жизни. Самый сладкий, самый взрывной, пускающий горячие волны по венам, самый необузданный и в то же время такой нежный и трепетный. Немыслимое сочетание - неприкрытая похоть и самозабвенное обожание, которым меня одаривали.

Возможно это все были мои простодушные девичьи фантазии и мне мерещилось то, что хотелось видеть, а Стас в это время просто тупо пользовался моментом и мной. Все может быть. Но уж больно вкусным, восхитительным получился этот момент. Поэтому чем бы ни руководствовался Назаров, я эту нашу ночь, не задумываясь, назвала бы лучшей и повторила бы еще. Да и он я уверена, что тоже повторил.

В итоге желаемое удовольствие мы получили сполна. Пресытившись, умаялись и вскоре задремали. Все же время было позднее, а день выдался насыщенным и утомительным, а у некоторых еще и ночь накануне в беспокойстве прошла. Так что, поначалу отключиться получилось все-таки и у меня. Я свалилась в забытье, но ненадолго. Дрема быстро испарилась. Не в своей постели мозг все же отказывался отдыхать. Бунтуя, он — мятежный то и дело подкидывал мне мысли одну за другой, и я ничего с этим не могла поделать.

А что еще делать в тишине чужой комнаты, маясь от бессонницы? Оставалось только рефлексировать.

Встреча «после войны» сорвала нас с тормозов. Как очумелые мы забыв все условности, бросились в объятия и утонули друг в друге. Охваченные эйфорией, скорее наверстывали упущенное. Обменивались как можно большим вниманием и нежностью. А еще болтали без умолку, когда выдавалась передышка от поцелуев. Чего мы только со Стасом не обсудили?! И прошедший праздник, посвященный победе в Великой Отечественной Войне. И саму войну. Каждый припомнил семейные истории — про прадедов и прабабок в те далекие времена…

- Ему оставалось несколько километров до Берлина, когда победили, - рассказывал про своего не такого далекого предка Стас, - но зайти в него им не дали. Загрузили в вагоны, и-и-и… через весь материк повезли в обратную сторону - на Дальний Восток. Так что он еще и на Японской войне был. Там при переходе через степи столько народа полегло просто от жары и зноя. Прикинь, пройти всю войну — уцелеть и потом умереть от жажды и перегрева…

Представить такое несложно - бесспорно, страшно и обидно. Невольно тут же в мыслях закрался персональный страх: только бы Назаров не попал с этой гребаной армией на какой-нибудь вооруженный конфликт. Сейчас нет войны, и год — это всего лишь двенадцать месяцев. Но не в таких уж далеких девяностых годах, кто бы мог подумать, что во вроде бы мирное время мальчишки, отправившиеся служить, станут участниками боевых действий. Мой дядька — мамин младший братишка, таким образом, например, в девяносто пятом оказался на войне…

Наш разговор плавно переключился на Чечню.