Пересекая Африку

Двумя днями позднее мы достигли деревни, которая состояла приблизительно из 20 хижин и была окружена большим ограждением. Перелезая через ограду там, где, казалось, находится настоящий вход, я услышал, как люди кричат: «Осторожно, там яма!» Я очень внимательно осмотрел землю и, обойдя небольшое отверстие, поставил ногу туда, где было, как мне показалось, твердое место. Сразу же поверхность поддалась, и я совершил быстрый полет в яму-ловушку для диких зверей. От падения на дно я спасся, раскинув руки, когда падал и таким образом, выбрался без более серьезного ущерба, нежели сильное сотрясение.

На следующий день мы дошли до Кисенги, лежащей между истоками Лулуа и рекой Лиамбаи, или Замбези. Гак как это последняя остановка в Улунде, мы пробыли здесь несколько дней, чтобы раздобыть зерна и намолоть муки для предстоявшего, как — говорили, пятидневного перехода отсюда до Ловале.

Луна очень хорошо послужила для наблюдений; за три ночи мне удалось получить 187 расстояний и таким образом точно зафиксировать положение этого важного места.

Здесь мы встретили небольшую группу людей из Ловале, искавших слоновую кость и воск. Они были — вооружены ружьями, и, как это всегда бывало, те, у кого они есть, проявили большее любопытство в отношении моих ружей, нежели люди, которые никогда не видели никакого огнестрельного оружия. Мою тяжелую винтовку осматривали с большим восхищением, но сочли ее недостаточно длинной, так как собственное их вооружение — длинноствольные португальские кремневые ружья. Но когда один из зрителей согласился выстрелить в дерево на расстоянии около 50 ярдов, я последовал за ним и, выстрелив картечью, всадил пулю из второго ствола в дыру от первого попадания. Тут их вполне удовлетворили и мощь, и точность боя моего оружия.

После ухода из Кисенги трехдневный переход по чередующимся с джунглями обширным равнинам привел нас к селению Сона Баж, недавно построенному какими-то людьми из Ловале. По пути мы видели много следов крупной дичи, а также стадо зебр. Прелестные животные играли и паслись, совершенно не подозревая, что мы так близко, а я на них смотрел в свой полевой бинокль.

Из Сона Баж можно видеть густые деревья, окаймляющие берега Замбези, — в 10–12 милях от нас; река в этом — пункте течет на запад-юго-запад. Мы были теперь на водоразделе между этой рекой и Касабе[230] и постоянно переходили речки, текущие то к одной, то к другой из этих рек. Дорога сначала вела во впадину, через которую река Лувуа течет к Замбези. В моей палатке минимальное показание термометра было 38° Фаренгейта[231], но, (когда мы спустились во впадину, земля была промерзшей, а лужи покрыты льдом. Мне доставляло наслаждение ощущать, как под ногами у меня похрустывает твердый грунт. Но, возможно, мои необутые и полуголые спутники вовсе не смотрели на перемену температуры с тем же удовольствием.

До 18 августа мы продолжали идти через множество болот, переправляясь через реки, текущие в основном к Замбези. Немногие селения по пути недавно основаны людьми из Ловале, которые быстро продвигаются к востоку. Жители носят ружья, и люди из Бие, столь храбрые и дерзкие среди туземцев Уруа, у которых нет лучшего оружия, нежели луки, стрелы и копья, здесь были предельно смирными и боялись сказать или сделать что-нибудь, что могло бы обидеть местных жителей; они подчинялись безропотно самым бессмысленным требованиям.

В одном переходе от Кафунданто, первого округа собственно Ловале, нас, к большой моей досаде, задержал побег целой артели рабов. У меня были из еды только бобы и рис, а мне рассказывали, что в Кафунданго продовольствия очень много, и это означало причинять голодному человеку танталовы муки.

Мы прибыли в Кафунданго на следующий день. Это оказался округ со множеством мелких деревень. Хижины хорошо построены и имеют разнообразную форму; полоски коры, связывающие пучки травы, из которых состоят стены, расположены так, что образуют узоры.

За кусок соли я получил курицу. Но жители не хотели даже смотреть на остававшийся у меня бисер, желая получить ткань, а ее у меня для продажи не было. Единственными моими товарами были небольшое количество бисера и семь или восемь вионгва — украшений из ракушек с Восточного побережья. Но последние я должен был сохранять для покупки рыбы, которой надо будет оплачивать дорогу до Бие.

Во время этой стоянки сбежала еще одна связка из 20 рабов, принадлежавшая Коимбре, и, пока он их искал, день был потерян. Но, я рад это оказать, поиски были безрезультатны. Несколько раз — в пути я замечал плохое состояние этой партии; несчастные были измучены дорогой, полумертвы от голода и покрыты большими язвами, причиняемыми их грузами, ударами и ранами, которые они получили. Веревки, что их удерживали, в некоторых случаях также врезались им в тело. А одна женщина все еще несла ребенка, который умер от голода у нее на руках. Легко можно вообразить, как ясно я ощущал посреди этих душераздирающих сцен свое полнейшее бессилие хотя бы в малейшей степени помочь этим бедным страждущим созданиям.