Пересекая Африку

Жуан, белый торговец. — Гнилая рыба, — Нечестность благородного дикаря». — Веселые туземцы, — Скудный убор. — Изысканные прически. — Водопады. — Ша Келембе. — Алвиш оказывается непостоянен. — Обмен жены на корову. — Попытка ограбления. — Ей воспрепятствовали. — Жалоба вора. — Неслыханная дерзость. — Угрозы отомстить. — Плавильная печь. — «Благоухающий» провиант. — Самбо вышучивает вождя. — Лес. — Благополучный караван. — Требуется доярка. — Дружелюбие Моны Пео. — Хорошо проветриваемые одежды. — «Дьявол-пугало». — Кузнецы. — Меня сочли безумным. — Репутация Алвиша среди торговцев. — Продаю свои рубашки за продовольствие. — Деревня, съеденная змеей. — Затмение. — Любезность Каньюмбы. — Алвиш пытается обобрать умирающих с голоду. — Естественные шляпы. — Ложные слухи о военных действиях на дороге

Во время нашего (пребывания в ставке Катенде Алвиш получил сообщение, будто Жуан, белый купец, который находился в Уруа, недавно возвратился из Джендже; сейчас он снаряжает в Бие новую экспедицию, и потому мы можем рассчитывать встретиться с ним.

Джендже, насколько мне удалось узнать, — это страна кафров, королем над которыми, когда там проходил Ливингстон, был Секелету.

Люди, которых мы послали достать рыбы, вернулись лишь с несколькими корзинами, и с этим малым запасом мы должны были продолжать путь, надеясь, что представится случай получить больше по мере нашего продвижения. К счастью, мы не испытали разочарования и смогли купить столько, сколько нам требовалось. Мои платежные средства на дорогу состояли теперь из двух вионгва и около дюжины корзин рыбы.

То, что эту рыбу должны использовать в качестве статьи меню, в высшей степени примечательно. Ибо, будучи лишь частично высушена на солнце, а затем упакована в корзины весом около 40 или 50 фунтов, она скоро становится сплошной гниющей массой. Не может быть двух мнений относительно того, что для питания людей она непригодна, однако, по-видимому, она все же пользуется немалым спросом.

Туземные торговцы рыбой очень хорошо владеют искусством надувательства, ибо в середине нескольких корзин я обнаруживал землю, камни, битую керамику и тыквы, так уложенные, чтобы создать надлежащий вес и объем. Более того, насколько я могу судить по своему опыту, «благородный дикарь» ничуть не отстает от своих цивилизованных собратий в подделке продовольствия и в обмеривании; единственная разница состоит в неуклюжести его методов[232].

Мы обошлись без каких-либо дальнейших остановок до 7 сентября, когда прибыли в деревню Ша Келембе — вождя последнего округа в Ловале. Наш путь лежал через огромные равнины (они в дожди затопляются), пересекаемые реками, вдоль берегов которых растут деревья. Но в последние два дня движения мы вступили в местность с более густым лесом на небольших холмах. Здесь мы впервые увидели Лумежи[233] — величественную реку шириной больше 50 ярдов и более 10 футов глубины, с быстрым течением, бегущую по очень извилистому руслу через широкую долину, ограниченную с обеих сторон лесистыми холмами.

На этом участке пути жители свободно приходили в лагерь и непрерывно танцевали ночь напролет, били в барабаны и пели, весьма успешно прогоняя таким образом мой сон. А наутро к этому беспокойству добавляли еще и свою наглость, ожидая платы за свои непрошеные серенады. Запросы их, однако, не были чрезмерными, коль скоро удовлетворялись они горстью рыбы.

Здесь используют корзины для рыбной ловли, очень похожие на корзины из Маньемы, а женщины носят свои грузы тем же способом, что женщины в Ньянгве, а именно в корзине, закрепленной на спине повязкой, накинутой на лоб.