Пересекая Африку

Чтобы спасти парня (хоть он и проявил себя бесстыднейшим вором, но в остальном стоил полдюжины этих ничтожеств из каравана Алвиша), я согласился удовлетворить требование; но, так как у меня не было средств заплатить мерзавцам самому, вынужден был допросить Алвиша уладить дело, пообещав возместить ему затраты как-нибудь в будущем. Может быть, кто-то, кто не взвесил все обстоятельства и обстановку этого дела, подумает, что я сделал ошибку, подчинившись. Но я не мог не видеть, как сильно это меня ни огорчало, что такое поведение было абсолютно необходимым, дабы предотвратить крушение экспедиции.

Мысль о том, что людям следует платить, так как им не удалась попытка тебя ограбить, была настолько оригинальной, что, признаюсь, мне в ней почудилось нечто почти смешное. Я полагаю, они, пожалуй, единственные люди в мире, которые бы выставили такую претензию и всерьез настаивали на ней, не обнаруживая ни малейшего стыда!

Поблизости от лагеря находилась маленькая, особой формы печь для плавки железа, и мне сообщили, что большую часть железа, обрабатываемого в Ловале, плавят в этом месте. Руду находят в руслах рек в форме крупных окатышей, оттуда ее вычерпывают в конце сухого сезона.

Ставку Ша Келембе мы покинули 12 сентября; немалую долю рыбы истратили во время стоянки. А так как столь благоухающий товар невозможно было держать в палатке по причине испарений, часть остатка украли, бросив меня с одной только вионгва на покрытие издержек по путешествию в Бие. Перспектива была крайне обескураживающая, и я уже начал пороть и расходовать вещи из моего скудного гардероба, без которых, возможно, смогу обойтись.

Идя вверх по долине Лумежи, мы по совету Алвиша свернули направо, дабы обойти Мона Пео — вождя одного из трех округов, на какие разделяется Кибокве. Мы прошли мимо множества деревень и стали лагерем в устье долины, по которой протекает один из многочисленных притоков Лумежи.

В мой лагерь, бывший в часе ходьбы впереди лагеря Алвиша, пришло много туземцев; и мне уже удалось начать беседу, когда я услышал, что вдруг поднялся какой-то беспорядок, и обнаружил, что повар Самбо, который всегда развлекался всякого рода невинными проделками, вызвал этот беспорядок, поддразнивая некоего старого вождя, каковой утверждал, будто его тяжко оскорбили.

Я сразу же с должной серьезностью расследовал дело, хотя трудно было удержаться от откровенного смеха, слушая комичный отчет Самбо. Но старик не мог уловить шутку и был так глубоко обижен, что, прежде чем замирение смогло состояться, мне пришлось расстаться с моей вионгва, отданной в виде подарка. У меня был маленький личный запас муки, достаточный лишь на три-четыре дня, да еще на два дня риса. Люди были так же хорошо (или худо) обеспечены, как я сам, а потому казалось в высшей степени вероятным, что, тока мы достигнем Бие, нам придется провести немало голодных часов.

Движение на следующий день происходило через лес, прорезанный длинными полянами с ручьями, текущими но ним. Те речки, что мы пересекали на завершающей стадии марша, впадают в Касабе. Леса были очень хороши — со скудным подлеском из жасмина и других цветущих кустов с приятным запахом; папоротники и мхи были исключительно красивы.

После устройства лагеря нас вскоре окружили люди из стоявшего здесь каравана из Бие. Они, по-видимому, смотрели с презрением на нас — измученных путешествием, отощавших и одетых по большей части в тряпье из травяной ткани, тогда как они были жирные и гладкие, одетые в набивные рубахи, куртки и красные ночные колпаки или фетровые шляпы. Этот караван вышел закупать воск, так что я занял немного воска у Алвиша, чтобы выменять его у них на ткань. Они сообщили, что Жуан находится в Бие, готовясь к еще одному путешествию в страну Касонго; он побывал в Джендже, когда Алвиша не было. Я попытался собрать у этих людей какие-нибудь известия о внешнем мире, но они ничего о нем не знали, редко бывая на морском побережье. Носильщики на этапе между Бие и Бенгелой — это баилунда[235], которые никогда не ходят восточнее Бие, а жители этого селения нанимаются только во внутренние районы.

Еще три перехода, завершающая часть которых прошла по холмистой местности, привели нас в долину Лумежи. Мы переправились через реку по шаткому мостику там, где она шириной в 14 футов, а глубиной — в 6, и стали лагерем в деревне Чикумби — младшего вождя при Мона Пео. Мы оставались здесь день, дабы караван Алвиша смог добыть себе провианта. Для моих людей и — меня самого это повлекло испытание некоторым дополнительным голоданием.

Здесь кругом много скота, главным образом черного и белого, безгорбого и умеренной величины. И хотя люди владеют им давно, искусство доения сумело остаться для них тайной. Коз и птицы было (полно, но я, будучи слишком беден, чтобы купить хоть одну, удовольствовался медом и фариньей — блюдом, приготовляемым из кассавы.