Перешагнувшие через юность

Брички проехали мимо. Обоз скрылся.

Перед сном Черкасов еще раз достал заветное письмо.

— От нее? — спросил Романовский.

— Да… Понимаешь, ведь однажды видел, двумя словами всего обменялись, а забыть не могу. С тобой бывало так, Толя?

— Нет, — засмеялся Романовский. — Я обычно долго присматриваюсь да приглядываюсь, девушке это надоедает, и она находит себе другого… Не везет мне с ними. Или им со мной, а?

— А я вот с первого взгляда влюбился.

— Повезло, значит.

— Наверно. Я вообще везучий.

Глава десятая

1

Полк прибыл в пункт назначения. Пока штаб уточнял полученное задание, доводил его до сведения исполнителей, Киселев собрал заседание партбюро.

Принимали в кандидаты партии Василия Васютина. Парторг Киселев прочитал вслух его заявление. «Мое сердце, моя кровь и моя жизнь принадлежат Коммунистической партии, Родине. Я оправдаю в бою высокое звание коммуниста».

Юноша рассказал, где родился, как рос. Вспомнил мать, отца, младшего братишку. Давно ли, кажется, провожали его с отрядом комсомольцев в Мелитополе, а уж сколько воды утекло… Мчится время, оглянуться не успеешь.

В тот же день в кандидаты партии был принят замполит второй роты Саша Лыжин.

И вот третий батальон вышел по лощине к Дмитриевке, укрытой со всех сторон раскидистыми деревьями, словно огромным зеленым шатром. Само село — как треугольник — располагалось в долине реки Нагольная. Эта речка звенела на каменистых перекатах, отгораживая наших бойцов от ближнего тыла.

Саперы принялись за работу: ставили мины, устанавливали спираль Бруно, так называемые «эмзэпэ», то есть малозаметные препятствия, прямо на нейтральной зоне, под носом у врагов, когда те сладко спали по ночам. Руководил всеми операциями замкомбата Даниил Евтушенко, невысокий, подвижный. Днем требовал от командиров рот и взводов, чтобы подразделения находились в надежных укрытиях и там готовились к ночной работе.

Как-то он позвал к себе Снегуру, Бенецкого, Ромашкова, Тимошенко и других командиров. Собрались в маленькой хатке у шаткого мостика.

— Нам поручено заняться изготовлением осколочно-заградительных мин, — сказал Евтушенко. — Только, пожалуйста, поосторожнее с ними.

Все заранее подготовили, и в скрытые места стали доставлять снаряды, сделанные еще в 1904 году. Снаряды-«дедушки», несмотря на столь почетный возраст, превращенные умелыми руками в мины, поражали врага огромным количеством осколков.

Лейтенант Ромашков, высокий, сухощавый комвзвода, придирчиво щурился, наблюдая за Толиком Грековым и Мишей Тарасевичем, которые вывинчивали взрыватели. Манипулируя ключами и плоскогубцами, друзья старались до испарины. Однако Ромашков ничем не выражал своего одобрения, так как считал, что в таком деле лучше недохвалить, чем перехвалить. Потому и сводил белесые брови к переносице.

— Это вам не в боевом листке рисовать, — усмехнулся кто-то из комсомольцев, оценивая старание редактора боевого листка Миши Тарасевича и художника Толи Грекова.

Но те и внимания на него не обратили — некогда. Наконец взрыватели вывинчены. Корпуса обезврежены. Теперь снаряды смотрят Снегура и Ромашков.

— Этот можно использовать. Погляди-ка, Холодов, — обратился к ротному комсоргу Ромашков.

Илюша Холодов успел прослыть знатоком разных «сюрпризов» — мин, фугасов. Он даже научился укрощать плавучие мины.

— Да, этот можно использовать, — подтвердил Холодов. — Хорошая мина получится.

Никандров, Богач, Протас и Черняк вставляли в заряд модернизированные упрощенные взрыватели.

Точно такие же операции проводились и в соседней восьмой роте.

Взвод лейтенанта Колерова минировал в местах, где скорее всего мог появиться противник, на расстоянии пятидесяти-семидесяти шагов от его передовых окопов. Егор Васильченко и Прохор Гаврилов копали глубокие ямы, опускали в них осколочно-заградительные мины, или ОЗМ, как их кратко называли, и тщательно маскировали.

Такие «сюрпризы» удачно действовали в полосе 353-й, 383-й и 395-й стрелковых дивизий, особенно на участке 723-го стрелкового полка в районе Дубровки.

За ночь Юрасов и Евтушенко так находились по склонам возвышенности, с которой почти непрерывно строчили «машингеверы», что к утру еле ноги волочили. Только они прошли мимо каменного забора на окраине Дмитриевки, как пули высекли из него искры. Навстречу замкомбату и комиссару поднялся политрук Бугриев.

— Пекло у нас тут, — заметил он, здороваясь.

— Предупредите всех, что противник готовится к атаке, — сказал Юрасов. — Так что скоро еще жарче будет.

— Ничего, мы приготовились встретить гостей. Порядочно ловушек наставили.

В восьмой роте Евтушенко и Юрасова встретил коренастый лейтенант Сергей Алдушин, знаток минного дела, отважный разведчик. Он доложил, что немцы как-то оживились.

— Усильте охрану тех, кто работает. — Евтушенко посмотрел на запад. — Не исключена атака с их стороны. Так что будьте начеку.

У ручных пулеметов залегли Сергей Иванчиков и Костя Козлов. На другом пригорке заняли места у пулеметов Анатолий Романовский и Павел Черкасов. Эти были ребята с крепкими нервами, с моментальной реакцией.