Перешагнувшие через юность

Пошли они вдвоем. Бурлил на перекатах вертлявый Пшиш, норовил выскочить из берегов. Хлопья желтоватой пены скапливались там, где течение было поспокойнее, а середина реки краснела, переливаясь под закатным малиновым солнцем. Что ж, в случае обстрела можно спрыгнуть в воду.

У восточной окраины станицы Куринской пальба заметно усилилась. Справа и слева заныли пули, будто кто осиное гнездо разворошил. В трех шагах посыпались ветки, срезанные пулеметной очередью. День угасал, но все-таки было можно еще разглядеть там, вверху, откуда стреляли, силуэты врагов. Далеко они, не страшно. Однако неожиданно затрещало рядом. Вспышки озарили «машингевер» и солдатскую каску.

— Бьет наугад, — шепнул комиссар.

— Ничего, сейчас замолчит, — усмехнулся старшина.

Он юркнул в траву и ящерицей, извиваясь, пополз на пригорок. Ни шороха. И кусты неподвижны, словно не задевает их совсем разведчик. Где он — не поймешь, путь его проследить нельзя.

Минута, две, три… Нет старшины. А пулемет не унимается. По-прежнему строчит по реке и немного правее, в спину саперам. Слева тоже бьют, причем по звуку: чужие. Лишь изредка откликается «максим» или «дегтяревец». Время тянется медленно. Поторопить бы его, подогнать…

Трава раздвинулась чуть ли не у самых ног Юрасова. Встал перед ним Аллахвердиев. Четкие брови лукаво изогнуты, белозубая улыбка.

— Все в порядке.

Продвигаются вместе дальше. Впереди овраг, там что-то дымится. Какие-то люди мелькают. Свои или чужие? Старшина и комиссар приготовили лимонки. Подождали, пока дым рассеялся. Похоже, что это саперы. Ротная кухня перевернута — ведь не стали бы немцы стрелять по своим. А, впрочем, осторожность никогда не мешает. Понаблюдать надо, выяснить наверняка.

— Руки вверх!

Затвор винтовки щелкнул между Юрасовым и Аллахвердиевым. Значит, все-таки наши! Прибежал командир окруженной роты старший лейтенант Борис Бейлин.

— Товарищ комиссар! Как вы к нам попали?

— Вызволять вас пришли. — Юрасов похлопал его по плечу. — Прикажите командирам подтягивать сюда роту. Только бесшумно. Иначе дело погубим.

Пока саперы снимались с бывшей нейтральной полосы, Бейлин рассказал, как все произошло.

…Комсомольцы с утра зарывали в лунки заряды с детонаторами, начиняли ими вытянутую поляну, которая отделяла нашу оборону от вражеской. На зорьке разыгрался тот самый бой. Пулеметчики сбили с толку гитлеровцев, отшвырнули их с поляны, где скрывались саперы, стараясь ничем не выдать себя.

Огневая точка на пригорке была уничтожена, младший сержант Иванов погиб, и немцы окружили роту. Они застряли в нескольких шагах от красноармейских окопов, так как дальше их не пустили гвардейцы.

— Хотели ночью прорваться, — сказал Бейлин. Ему до сих пор не верилось, что подоспела помощь, и он поворачивался то к комиссару, то к старшине, теребил их за рукава, словно желая удостовериться, что действительно свои люди рядом с ним.

Рота была отрезана от берега. Река близко, а напиться нельзя. Слушали, как плещется вода, и облизывали пересохшие губы. И есть хотелось, конечно. Правда, Романовский и Король еще до прихода Юрасова и Аллахвердиева ухитрились-таки натаскать с полкотла водички. Утолили немного жажду и кашу заварили из остатков пшена. Потянулись к котлу из каждого отделения бойцы с котелками. Уже и повар поварешку взял. Да ухнул снаряд прямо в кухню. Разорваться — не разорвался, но котел перевернул. Так и не удалось отведать каши — вся по прелым листьям расползлась, с мокрой землей смешалась.

…Не ожидая, когда снимется вся рота, Юрасов и Бейлин направляли группы бойцов к берегу. Раньше других окунулись в воду пулеметчики.

— Идите по руслу, — напутствовал Аллахвердиев. — Будьте осторожны, особенно вон у того поворота. Там стреляют непрерывно. Накроют минами — падайте в воду. Да берегите оружие, может, отстреливаться придется.

Проводили последнюю группу. Тогда двинулись и сами: Бейлин с посыльным, комиссар и старшина. До чего же тихо! Будто и нет никакой войны. Словно не из окружения они выбираются, а так себе, прогуливаются. Свежим воздухом дышат. Пряно пахнут какие-то растения, шебуршат в них всякие букашки.

Злосчастный «кувшин» опустел — вырвались из него саперы-комсомольцы. Из-под ног гладкие камешки выскальзывают, да вода похлюпывает. И продолжается ночная жизнь в прибрежных травах. Рота миновала опасные «ворота». Застряли одни замыкающие — видно, противник спохватился, что упустил саперов, принялся палить из орудий. Река теперь позади, в воде не спасешься.

— Бежим! — крикнул Бейлин.

Свои-то совсем близко. Воронки где-то тут. Но разве их в темноте разглядишь? Плюхаются снаряды, пылища — не продохнешь. Юрасов прижался к стене обрыва, а тут снаряд — бух! — в двух метрах от него. Обомлели все, скатились под обрыв. Снаряд же лежит как ни в чем не бывало. Не взрывается.

Подоспели из роты с носилками. Пригляделись — все живы-здоровы. Как же так? Странный снаряд… Аллахвердиев пошутил:

— Никак брат того снаряда, который с кашей познакомился?