Перешагнувшие через юность

Вовремя подоспела помощь группе Шуклина — теперь их было много. Можно действовать активнее. Они насчитали двадцать два состава с продовольствием и боеприпасами. Вагоны одного из них обкручены колючей проволокой, дымят трубами. Кто в этих вагонах? Сорвали проволоку, раскрыли двери. Сколько же здесь людей! Лежат вповалку на полу, подняться не могут — до того обессилены. Худые — кожа да кости. Помогли им спуститься на землю. Тут только немножко пришли они в себя, осознали, что спасены.

— Братцы! — И поползли слезы по впалым щекам, задрожали щетинистые подбородки.

Взрослые люди, мужчины, плакали. Хрипели:

— Братцы!..

Два совсем молодые. В рваных пиджаках, в сплюснутых фуражках, на ногах какие-то тряпки намотаны, бечевкой крест-накрест перевязаны. Тянут руки к Шуклину:

— Мы ж ваши! Из третьего батальона!

— Как так? — опешил Шуклин.

— Под Ростовом отстали! Нам бы с комиссаром батальона Юрасовым поговорить!

— Он на границе, перевели его. Да и комиссаров теперь нет…

— А Демин? С Деминым можем мы встретиться?

Шуклин подсказал бывшим сослуживцам, как найти политотдел комсомольской бригады. Надо же! Свои ребята, саперы, чуть в Германию не уехали.

Комсомольская инженерно-саперная бригада обеспечивала продвижение 9-й и 37-й армиям. Двадцать километров дороги тщательно осматривали и разминировали ежедневно.

4

Январский снег выбелил холмы Ставрополья, оставив нетронутой синеву Кумы. Когда-то река сдерживала вражьи полчища, полгода спустя перед ней остановились наши. От частых снегопадов Кума раздалась вширь, сделалась глубокой. Как переправиться через нее?

Начальник инженерной службы 9-й армии Баженов еще раз сверился с картой. Мост обозначен, однако и следа его не осталось. Гитлеровцы взорвали, когда отступали. Преследуя противника, наши танки совершили стремительный бросок. А теперь вот вынуждены остановиться. Тем временем враги закрепляются на новых рубежах, торопятся угнать эшелоны с награбленным добром, отправляют советских людей в неволю. Надо срочно перебрасывать танки на левый берег, помешать им.

Мост необходим! По расчетам он должен быть стометровым, грузоподъемностью в шестьдесят тонн.

— Полковник Гурьев, — обратился Баженов к командиру бригады. — За двое суток построите? Ни минуты больше дать не можем.

— Постараемся, товарищ генерал. Как с материалом?

— Материала нет, ищите сами.

Комбриг Гурьев направился в первый батальон.

— Новое задание, Федор Наумович, — мягко сказал он Белоконю. — Вызови офицеров батальонов.

Пришли начальник штаба Панкратов, замполит Ярченко, командиры рот Клушкин, Блохин и Донцов. Гурьев со всеми поздоровался за руку, каждому приветливо улыбнулся.

— Что же, друзья, получается? — сказал полковник. — Свободен Терек. Рукой подать до Кубани и Дона. Скоро в них будут поить коней казачьи корпуса Селиванова и Кириченко. Рвутся кавалеристы на запад. А тут танки перед Кумой теряют драгоценное время.

Все они не сомневались в том, что сумели бы построить мост за два дня и две ночи. Но где добыть строительные материалы?

Белоконь круто повернулся к заместителю по политчасти:

— Николай Павлович, организуйте ребят первой роты. Ищите, где только можно. Я буду со второй ротой, Лев Иванович с третьей. На первых порах мы поможем вам, а затем переключимся на укладку прогонов моста.

Поисковые группы разошлись в разных направлениях. Одна из них добралась до Минеральных Вод, обнаружила на окраине города разбросанные шпалы, которые растаскивались жителями на топливо. Здесь же были и рельсы. Правда, некоторые погнулись от снарядов во время бомбежек, но в основном они годились. Отыскались и бревна, доски — бывшие стены разрушенных теперь домов.

Ярченко послал за машинами. Прибыли грузовики. Сделали рейс, второй и остановились: бензин кончился. Что поделаешь в таком положении? Повезли материал для моста на санках, потащили на руках. Рельсы примерзали к ладоням.

— Лыжин! Дай хоть одну рукавицу, — попросил Пятницкий.

— Да у меня одна и есть. Вторую уже отдал.

Многие порастеряли свои рукавицы, кто при разминировании, кто в азарте боя, и сейчас обжигались о металл. Как-никак крещенские морозы, при таких градусах вовсе оледенеть можно.

— Клавдия Васильевна! — позвал Ярченко врача Алешину. — Опять пообморозились мои.

Алешина переходила из взвода во взвод, бинтовала саперам руки. Ее невозможно было удержать на месте, оберегая от пуль. «Врач должен прежде всего думать о других», — говорила она. «И начальник штаба тоже», — добавлял Панкратов, когда они встречались там, где снаряды так и свистели над головами. Скоро им стало понятно, что связывает их не только дружба. Очень беспокоились друг о друге, если не виделись долго — ведь смерть с чувствами не считается. А они уже не представляли себе жизни один без другого. Обоим повезло: дожили до победы, поженились. Но тогда-то, военной зимой, они не знали, что судьба их сложится счастливо.