Перешагнувшие через юность

— Чуть повремените, товарищ старший лейтенант, — отозвался Прудников. И скомандовал своим: — Хлопцы! Мерьте глубину, ищите брод!

Вода покрыта хрустящей ледяной коркой. Осколки ее впиваются в кожу, больно ранят. До чего тяжелы мокрые сапоги! Где же дно? Глубоковато, однако… Нашли помельче. Прощупали до противоположного берега. Здесь, пожалуй, можно пройти. И танки рванулись через водную преграду.

Надо было обезвредить проходы для наступающих — такое задание получил лейтенант Оккерт. Стоило саперам двинуться с миноискателями по заснеженному полю, как гитлеровцы открыли стрельбу из пулеметов и автоматов. Люди прижались к замерзшей земле. Слой снега тонкий — в него не втиснешься. Собственное тело в таком положении кажется непомерно большим, руки и ноги мешают. Застряли комсомольцы на месте. А ведь танкисты ждут.

Стрельбой с двух сторон ребятам удалось отвлечь внимание противника. Тем временем Коля Барлит и Сеня Шмытько поползли вперед. На них белые маскхалаты, может, и не заметят враги. Двое осторожно продвигались и «кошками» — когтистыми инструментами страшные «сюрпризы» вылавливали. Нащупали мины, зацепили их и — в укрытие. Там дернули за концы веревок, подорвали заминированный участок.

Комсомольцы инженерно-саперной бригады действовали согласованно с красноармейцами 9-й армии, которые не отставали от противника, не давали ему возможности оторваться и ускользнуть из-под удара. Когда Белоконь развернул минную разведку на Баксане, недалеко от Нальчика, старший лейтенант Дунаев обнаружил по берегам реки целые рассадники мин. Саперы сняли их тут больше трех тысяч.

Четвертый батальон действовал на Малке. Бойцы его тоже обезвреживали мины. А, кроме того, им предстояло построить в районе Прохладного мост. Сто сорок метров в длину и восемь метров в высоту! Естественно, никто строительными материалами саперов не обеспечивал. Добывали сами, где и как могли. На этот раз повезло — наткнулись в воде на рельсы. Но ведь нужно достать их. Каким образом? Глубина-то изрядная.

— Владимир Васильевич, ты ведь инженер, — обратился комбат Новиков к Васюкову. — Покумекали бы.

Докумекались.

Ларин, Исаенко, Толмачев, Целуйко, Палий и еще несколько комсомольцев всю ночь мокли в воде, поднимали со дна рельсы предложенным Васюковым способом. Двадцать штук извлекли.

Второй батальон Блажко в это время вел разведку между первым и четвертым батальонами. На Георгиевск и дальше шла группа во главе с Шуклиным.

3

Блажко развернул на столе карту. Разведчики склонились над ней.

— Вот, сейчас мы здесь, — показал командир. — Это Минводы. Вернее было бы назвать «Минобводы». Взгляните-ка, Анатолий Николаевич, сколько здесь преград! Всюду минные поля. Вы поведете головную группу. Я буду находиться в ядре батальона. До станции добирайтесь как можно скорее. Понимаете? У нас данные авиаразведки, по ним — на станции готовят эшелоны, чтобы угнать в Германию. Может, там люди, в этих вагонах… Минные поля вы должны только обозначить. Не прикасайтесь к ним. Договорились?

— Так точно.

Группу разведчиков старший лейтенант Анатолий Шуклин повел параллельно железной дороге. Если попадались мины — ставили знаки. Мины потом обезвреживали саперы, которые шли следом за разведчиками.

В темноте люди и кусты сливались воедино, разглядеть их было трудно. Лишь едва слышно поскрипывал снежок. Шуклин, Шаповалов, Черняховский и Самко подошли к станции, решили присмотреться, понаблюдать.

Так и есть — эшелоны. С усиленной охраной. Уж ясно, что не пустые вагоны, раз охраняют их. Паровозы пыхтят, перекликаются тоскливыми протяжными голосами. Кого же должны везти на чужбину они?

Мимо разведчиков прошел железнодорожник с фонарем. Старый уже, видно, человек. Плечи опущены, ноги приволакивает. Старческая шаркающая походка.

— Оставайтесь здесь, я скоро вернусь, — наказал Шуклин товарищам. — Будьте начеку.

Он подождал, пока засветится окно диспетчерской. Подкрался к двери, приоткрыл ее. Железнодорожник стоял в углу и смотрел на него в упор. Поставить на столик фонарь еще не успел. Тот так и горел ненужным сейчас, слишком ярким для такой и так уже освещенной каморки светом.

— Погаси, отец, — попросил Шуклин, кивнув на фонарь.

— Что? Да, конечно…

— Отец, наши берут город в кольцо. Гитлеровцы не должны угнать отсюда ни одного эшелона!

Диспетчер оживился:

— Ох, сынок, хорошо бы! Только много их, немцев-то…

— Ничего, справимся. Ты скажи, что нужно сделать, чтобы вагоны остались на месте?

— Пугните часовых, а я переведу стрелки. Присел бы, сынок, а?

— После войны, отец, посидим. Сейчас действовать надо.

По сигналу Шуклина саперы дали несколько очередей из автоматов. Среди часовых началась паника. Им и так за каждой кочкой мерещился русский. А тут еще стрельба.

Локомотивы стояли под парами. Некоторые уже потянули составы. Уйдут ведь! Разведчики заволновались. Где диспетчер? Неужели ему ничего не удалось сделать? Они успокоились, когда увидели: эшелон за эшелоном, пристроившись в хвост друг другу, направляются в тупик.