Перешагнувшие через юность

— Старший лейтенант Донцов! — позвал он. — Что там у вас?

— Уже все в порядке, товарищ майор. — Снег мешает. Погода-то переломилась…

— Лучшей погоды не будет, на то и зима. Объявляйте перекур.

Тесным кольцом окружили саперы комбата, мокрые, усталые. Посыпались вопросы:

— Скоро на передовую?

— Репетируем то, что пройдено на практике!

— Сколько можно…

— Ну-ка, Шаповалов, подойти ко мне, — сказал Белоконь. — Надоело тебе?

— Так точно, товарищ майор.

— А что говорил великий русский полководец Суворов?

— «Тяжело в ученье, легко в бою», товарищ майор.

— Вот именно. Перед штурмом крепости Суворов возводил в тылу подобные ей и учил солдат штурмовать их по всем правилам. Подаст сигнал петушиным голосом, прокукарекает и пошло… Понятно, Шаповалов?

— Так точно, товарищ майор! А скоро вы прокукарекаете?

Ну что ты будешь с ним делать? Смотрит невинно так, ресницами хлопает, а шейка тоненькая, ребячья. Комбат засмеялся.

— Скоро, скоро подам сигнал.

В конце декабря трубач протрубил тревогу. Бригада выстроилась в полном боевом снаряжении. Теперь-то уж настоящее дело дадут — никто не сомневался в этом. Но комбриг полковник Гурьев осмотрел батальоны и коротко сказал командирам:

— Занимайтесь подготовкой согласно последнему приказу.

Что такое? Опять, значит, подготовка? Когда же на фронт?.. А тут еще Донцов ошеломил:

— Отдыхать идем.

Шутит, что ли: какой отдых днем? Потом стало известно, что поступил приказ покончить с учебой, подготовиться к выступлению, а перед ним хорошенько отдохнуть.

На следующий день Белоконь, Блажко, Новиков и Криворучко вывели батальоны за село, взяли направление на север. На старом месте временно остался лишь старший лейтенант Чернега со своим шестьдесят восьмым батальоном да еще переправочный парк.

Куда направлялась бригада, никому пока не говорили. Но разве что скроешь от пытливых саперов? Сами догадались: не к теще на блины, а на передовую, за Крестовый перевал. Ясное дело! Еще до начала марша некоторые постарались прикинуть курвиметрами, а то и просто линейками на карте, высчитать, сколько километров до фронта. Триста! Не меньше, во всяком случае. Ничего себе, путь-дорожка. Пожалуй, не короче, чем в «Железном потоке» Серафимовича. А если приплюсовать сюда пройденный раньше отрезок «Туапсе — Тбилиси», то куда там! И сравнивать нечего.

Едва колонна вышла из Хашми, батальоны остановили. Это был специальный привал — какие-то минуты, за которые нужно перемотать портянки, чтобы пятки не натирали, закрепить котелки, противогазы, в общем, подогнать снаряжение. Ничего в пути не должно мешать, отвлекать.

В первые же сутки саперы осилили по два дневных перехода. Им так хотелось скорее на фронт! Они были молоды, полны сил и спешили применить их. Молодежь всегда торопится.

На вторые сутки шли также легко, а на третьи темп движения снизился. С утра до вечера падал снег, завалил дорогу. Тут еще начался подъем. Ноги скользят, разъезжаются в разные стороны. С такой бы горы, да на лыжах. А надо на гору и в сапожках. В авангарде — второй батальон. Блажко оставил Шуклина и Артюшенко в голове колонны, наказал повнимательнее выбирать, где идти, сам стал поджидать первый батальон. Вот и Белоконь. Сразу спросил:

— Ну как, Иван Григорьевич?

— Скользят хлопцы. Трудновато придется на серпантине, Федор Наумович. Как бы не покатиться вниз. Можно и под скалу угодить…

— Или мы не саперы? На лопаты будем опираться, друг за дружку держаться.

Белоконь храбрился, скрывал тревогу. Обнадеживая соседа, подбадривал и себя. Он ведь тоже понимал, что крутой серпантин — не аллея для прогулки. Дорога-то обледенела, покарабкайся-ка по ней на высоту. Комсомольцы поскальзывались, падали, поднимались и шутили:

— Каток, ребята!

— Ну и паркет, доложу я вам.

— Ой, держите меня, а то назад уеду!

Они младше своих командиров, беспечнее. Привыкли отвечать только за себя, ну да, может быть, за друга и не знают, что такое — ответственность за целый батальон. Все-таки они еще были очень юными.

3

Хлопья снега, будто пух лебяжий. Медленно-медленно опускались они. Дорога сделалась пушистой и мягкой, как перина. И в ней, этой перине, барахтались, тонули саперы с оружием, миноискателями и взрывчаткой.

Чем выше, тем труднее шагать, больше риска покатиться под откос. Пустили в ход все: лопаты, кирки, альпенштоки. Шли без остановок. Но огромные снежные козырьки над извилистой дорогой не достанешь киркой или лопатой. Они, козырьки, угрожающе нависли. Сорвутся, вызовут обвалы. Тогда страшная горная лавина засыпет все, погребет людей.

— Отправляйтесь на разведку, — приказал Блажко старшему лейтенанту.

Анатолий Шуклин взял с собой помощников. Они поднялись повыше, где команда дорожников расчищала перевал. Посоветовались с их командиром Шевченко.

— Да, возможны обвалы, — подтвердил он опасения саперов.

Это и передал Шуклин Блажко. Комбат второго батальона пошел к комбату первого. Серьезные вопросы они обычно обсуждали вместе. И если уж спорили, то истина в их спорах-таки рождалась, отнюдь не пропадала во множестве аргументов.

— Что ж, давай поговорим с активом, — сказал Белоконь. — Может, подскажут что.