Перешагнувшие через юность

— Бредихин! — крикнул он старшине хозвзвода. — Тащи своего Россинанда вон на ту террасу. — Может, пойдет там.

Вопреки сомнениям, лошади пошли по каменистым ступенькам. Ишаки заупрямились. Встали, как вкопанные, — и ни в какую. Проводники все хворостины измочалили об их спины. А те помахивают хвостами, с места не двигаются. Хоть пропади. И вдруг длинные уши сереньких упрямцев все враз встопорщились: уловили шум. Словно почуяв, где можно спастись, ишаки сами, добровольно повернули к каменной лестнице.

Миновали-таки «лобное место»! Караван спустился вниз, и противник потерял его из виду. Однако напоминал о себе, периодически посылал вслед мины и снаряды. «Посылки» эти прилетали так часто, что люди вконец измучились, бросаясь то в одну, то в другую сторону во время взрывов. Да надо же было еще тянуть за собой животных.

— Долбят наугад, — сказал старшина, поднимаясь и отряхиваясь после очередной «посылки».

— Видели сколько «катюш» в лощине под Шаумяном? — спросил кто-то. — Вот бы стукнули по фрицам!

И действительно через некоторое время загремели залпы грозных «катюш», подхваченные эхом в горах. Саперы-проводники повеселели, стали подгонять лошадей. Ишаки опять сами догадались, что нужно торопиться: дробно затюкали копытцами.

Под «Индюком» все время следили за группой Юрасова в бинокль. Видели фонтаны земли и щебня, поднятые над каменной горой вражескими снарядами. Удалось ли сохранить караван? Спаслись люди или нет? Визиров не мог ответить на такие вопросы утвердительно, поэтому послал вслед за караваном связного.

Между тем группа свернула на прогалину, прорезанную узкой тропой. Ветки уже не хлестали по глазам, как прежде, сучья не рвали одежду. Здесь никто не стрелял. Люди и животные зашагали спокойнее.

Из-за ближайшего пригорка потянуло дымком. И снова все насторожились. Что там? Главное, кто? Наши или немцы?

— Остановитесь, — приказал комиссар.

Он пошел разузнать, в чем дело.

Костер. Вокруг него саперы справляют каштановый пир. Добрались, значит, до своих!

Юрасов стоял и смотрел, а саперы ели пюре из каштанов.

— Ну как, ребята? — спросил Никоян, облизывая ложку.

— Совершенная картошка, товарищ политрук, — отозвался Борис Черников. — Сюда бы маслица.

— Лучше б сала! — оживился Сергей Иванчиков. — И пшенца чуток…

Комиссар свернул в девятую роту. Там тоже нажимали на каштаны. Вспоминали, как Петр Король за сук зацепился, брюки порвал. Бойцы пересмеивались.

— Не лазь на верхотуру!

— Так он же у нас лучший заготовитель!

— Нужная специальность!

Юрасов повернулся и только было направился к каравану, как наперерез ему ринулись Евтушенко и Бейлин, а с ними посыльный Визирова.

— Товарищ комиссар!

— Здравствуйте, товарищи!

— Неужели что-то случилось? — Голос Евтушенко дрогнул. — Продукты где?

— Идемте со мной.

Все трое — Бейлин, Евтушенко и посыльный — облегченно вздохнули.

Вот когда, наконец, саперы сытно поужинали. Попили чай с сахаром и улеглись. Задремали. Юрасов и Евтушенко настелили травы в двухметровом квадрате с углублением на штык. Устроились тут оба.

— Твое место, что ли, Данилыч? — спросил комиссар.

— Ну да.

— Не бережешь ты себя, смотрю я. Для других такие убежища строишь, а самому негде от пули спрятаться.

На самом деле полуземлянка-полупалатка командира батальона не могла надежно укрыть его. Это подтвердилось, когда рядом громыхнули мины. Стоило гитлеровцам дать залп из многоствольного миномета, как образовались четыре черных кратера. Мины кромсали траверсы окопов, рушили брустверы. Брезент над головами комбата и комиссара сорвался, и они увидели Никояна верхом на коне. Тот выскочил на пригорок, загарцевал там. А рота спустилась в овраг.

— Что это он? — опешил Юрасов.

— Отвлекает внимание, — высказал предположение Евтушенко.

Удалось обмануть противника. Огонь в том районе, где работала рота, прекратился. Никоян же свалился с коня. Евтушенко вскочил на ноги. «Неужели убит?» — мелькнула у него мысль. Нет, политрук поднялся. Но конь его встать не смог — осколок перебил ему ногу ниже коленного сустава. Животное ржало от боли и страха. Пришлось пристрелить его.

А на дне окопа распласталось безжизненное тело Виктора Мазепы. Он так и упал вместе с саперной лопатой, словно даже после смерти не хотел выпускать ее из рук.

Глава шестнадцатая

1

В полку подвели итоги трехмесячной боевой работы. Визиров отметил в приказе отличившихся, многих представил к наградам. В связи с этим Демин направил политработников в подразделения. Пусть побеседуют с красноармейцами.

Кушкис и Холодов, словно альпинисты, бродили по горам, разыскивали тот или иной взвод третьего батальона. Саперов Сергея Алдушина они обнаружили в укромном местечке близ дороги.

— Что же, товарищи, — сказал Кушкис, когда бойцы обступили его. — Врагу нанесен такой урон в людях и технике, что Туапсе ему теперь не видать. Тут и наша заслуга. Особенно таких мастеров своего дела, как Лихачев, Барлит, Олейник, Иванчиков, Свешников, Яценко, Злой, Филиппов, Кузнецов, Лысюта, Канивец, Березовский…

— Сергей, — тихонько позвал Алдушина Холодов. — Почему не слушаешь? Куда смотришь?

— Машина!