Перешагнувшие через юность

И он напомнил про случай, когда два Николая — Свешников и Михайленко — проникли в тыл противника. Их всего двое, а немцев — куча. Застали тех врасплох, положили всех на месте. Потом сами удивлялись: как с ними справились?

Чумакову же и, кроме наплавного моста, было чем гордиться. При штурме высоты с отметкой 233,3 он командовал отделением. Едва взяли первую траншею, как гитлеровцы побежали. Тогда-то его отделение и «подставило ножку» им — преградило отход, отрезало от своих.

Бойцы Чумакова ударили из автоматов по выходам и ходам сообщения. Гитлеровцам ничего не оставалось, как полезть напролом. А у Степана в тот самый момент, будто назло, заело затвор. Встал напротив него немецкий офицер, всадил в Степанову грудь три пули подряд. Смотрит — русский как ни в чем не бывало продолжает возиться со своим оружием. Догадался про надежный нагрудник, прицелился в лицо. Да опередил Таранов фашиста — срезал меткой пулей.

Бойцы отделения Чумакова обнаружили вход в подземелье. Спускаться туда было рискованно, потому что засели там старшие чины эсэсовцев. Степан первым распахнул массивные двери и проник в убежище фашистов. За ним — товарищи. Яркий свет от аккумуляторов ослепил их. Еще ничего не видя, они подняли над собой гранаты:

— Сдавайтесь!

Ошеломленные эсэсовцы побросали оружие. Причем, с такой поспешностью, словно услыхали не крик русских, а глас божий, в который так веровали. Может, им показалось, что пришло возмездие? Та самая минута, когда надо держать ответ за свои злодеяния.

Чумаков расставил часовых у дверей, за которыми находились уже обезоруженные немцы, и послал красноармейца доложить командиру обо всем. Сам остался с фашистами. Как злобно они глядели на него! Не было в них теперь ни малейшей покорности. Наверное, ругали себя: они, потомки немецких рыцарей, испугались какого-то мальчишку! До чего ж у них надменные лица и холодные глаза…

За ту операцию Степана Чумакова наградили орденом Отечественной войны первой степени. Медали у него уже были.

Когда он воевал, награды приходилось прятать в вещмешке. Там же хранился учебник по истории ВКП(б). С ним молодой коммунист ни при каких обстоятельствах не расставался. Стоило улучить момент, как начинал перелистывать книгу.

2

Батальон капитана Ярченко остановился в районе Мяклово, где намечался прорыв немецкой обороны. Туда направлялись полчища фашистов на выручку витебской группировке.

— Надо помочь нашим переправиться через Лучесу, захватить плацдарм на том берегу и удержать его, — сказал комсомольцам командир саперной роты. — Сперва применим наше верное оружие — мины и малозаметные препятствия в виде спиралей Бруно. Ну а дальше, как пойдет. Возможно, придется огонька подсыпать пулеметного…

— На огонек мы нескупые, — отозвался сержант Чумаков. — И «сюрпризов» всяких наставим!

Пулеметчик Михайленко озабоченно оглядел свое хозяйство.

— Мне бы патронов побольше, товарищ капитан, — обратился он к ротному. — Тогда б мы дали фрицам прикурить…

— Не говори «гоп», пока не перепрыгнули. Я имею в виду Лучесу.

— Лучесу? Уж Днепр перепрыгнули, а эту речку…

— Ладно, посмотрим. Только имейте в виду: совершать прыжки вам придется в ином направлении, лично вам. Пойдете с Чумаковым в сторону Гусино к Николаю Петровичу. Доложите, что мы прибыли к месту назначения. Ждем его дополнительных распоряжений. На обратном пути проводите транспорт с имуществом для нашей роты. Отправляйтесь сейчас же. Все понятно?

Степан Чумаков и Николай Михайленко переглянулись.

— Так точно, товарищ капитан!

До командного пункта комбата — больше двух километров. Шли по компасу, один за другим. Впереди — Степан. Снег похрустывал под ногами. То и дело попадались обледенелые кочки, припорошенные сверху снежной крупой. Натыкаясь на них, саперы шарахались в стороны: а вдруг это замаскированные снаряды?

Ночь была до того темна, что и сугробы не казались такими уж белыми. Равнина походила на застиранную скатерть, мятую, неряшливую. И как жалкие попытки хозяев хоть как-то украсить стол, накрытый этой скатертью, торчали нелепые прутья кустарника. Их приходилось больше всего опасаться. Неровен час, выскочат из кустов враги, нападут.

Вперемежку с болотными кочками — мины нажимного и натяжного действия. Чумаков осторожно перерезал тонюсенький проводок, прицепленный к колышку. Одну обезвредил, вторую. Э, да сколько их тут! Дальше пришлось просто обозначать мины, чтобы предупредить своих. Разминировать все некогда.

Неожиданно враги напомнили о себе: стали рваться тяжелые снаряды. Степан сразу упал, втиснулся в снег насколько можно было. И услышал, как вскрикнул Николай. Не иначе — задели осколки. Взглянул, а тот скорчился, обхватил руками живот.

Подскочил к товарищу.

— Микола. Что ты?..

— Плохо, Степа. Под ложечку угодило…

— Эх, не повезло!

Приподнял его. Но раненый шагу не мог ступить. Тут же осел вниз, застонал. Степан перевязал Николая, взял на закорки. Потащил. Тяжелый, однако. Вот уж не предполагал, что в нем столько килограммов. На вид-то вроде сухонький, подтянутый.

— Недалеко уж, Микола, — успокаивал он товарища. — Дойдем. Очень больно, да?