Пересмешники (СИ)

– Не переживай. Мы дойдем до этого. А пока что тебе нужно понять, кто мы, что мы делаем, и почему существуем. Ты ведь знаешь о нашем создании, да?

– В общих чертах, – сказала я, перечислила то, что поведала мне Кейси перед моей учебой в Фемиде, включая часть о системе правосудия для учеников от учеников.

Эми кивнула.

– Именно. Мы – Бу Рэдли и Аттикус Финч в одном. И наша миссия – все исправить. Мы расследуем преступления учеников против учеников и судим их.

Подключилась Илана:

– Нам приходится, – пылко сказал она сильным голосом. – Администрация думает, раз Фемида – прогрессивная школа, тут не бывает ничего плохого. И нет разговоров о ненависти и унижениях. Как это может быть? Это же Фемида. Мы слишком хороши для этого, – она фыркнула и продолжила. – И они устраивают тренинги, чтобы мы знали, что правильно, а что – нет, и думают, что этого хватит. Они думают, что знаний достаточно, и мы ничего неправильного не сделаем, ведь мы тут, и у них есть для нас День отличий.

На первом курсе мы прошли День осознания. Мы узнали о том, как ведут себя хорошие граждане, о травле, о зависимости от наркотиков и алкоголя. Мы узнали, как помешать самоубийству. За год до того, как я попала сюда, девушка убила себя. Это все замяли. Никто не говорил о подробностях, но школа учила замечать признаки желания убить себя на День отличий.

Школа делилась своей мудростью, ничто не могло пойти не так. Нас учили быть хорошими, ведь мы были хорошими. Все было чудесно. Никого не наказывали – только забирали баллы за прогулы – потому что администрация считала, что мы идеальны. Иначе это плохо отразилось бы на них. Только не прогуливайте!

Майя невольно вмешалась:

– Это случилось с моей соседкой по комнате, Келли, в прошлом году. Ее проблему с препаратами не воспринимали. Они не спрашивали, что с ней, не проверяли, какой может быть ее проблема. Она была девушкой, которая не справилась, так что не могла вернуться.

– Они не могут принять, что мы не идеальны. Но мы подростки, и порой мы ужасны, – добавила Эми.

– Потому твоя сестра основала Пересмешников, – продолжил Мартин, и я поняла, что из трех человек – двух незнакомок и друга – он знал о мотивах Кейси больше меня. Может, где–то даже была книга истории Пересмешников, полная правил, законов и списка нарушений, которые они выслушивали. Мартин добавил. – Школа не дала выбора, мы стали сами себе полицией.

Заговорила Эми:

– Так что с тобой случилось, Алекс? – спросила она, глядя на меня голубыми глазами.

Я сглотнула. Как мне рассказать о произошедшем? Я не могла ни слова сказать себе, не то что вслух. Я закрыла глаза, желая, чтобы Кейси была тут и говорила за меня. Но я услышала голос Т.С.:

– Алекс с нашей группой гуляла ночью пятницы, мы пили, и она напилась и оказалась в комнате того парня, Картера Хатчинсона. И она отключилась. И он дважды занялся с ней сексом, – сказала Т.С., ее голос мог оборваться, но оставался сильным, гнев укреплял его. Она злилась из–за этого, а я стыдилась.

Я открыла глаза и отвела взгляд от них. Я смотрела, как мокрая одежда крутится в машинках. Грязь смывалась с них, и они становились как новые. И я могла такой стать, если позволю им помочь мне.

– Мне жаль, Алекс, – сказала Эми. Илана и Мартин сочувствующе шептали.

Я вытерла что–то мокрое со щеки и посмотрела на всех. Я пожала плечами, готовая продолжать. Мне не нужна была скорбь окружающих – хоть она была в тему – из–за того, что я потеряла.

– Что теперь? – спросила я.

– Ты хотела сказать, что мы можем сделать? – уточнила Эми.

– Да, что вы можете?

– Помнишь, два года назад Пол Око перестал играть в футбол? – спросила Эми.

– Он был защитником, да? – сказала я. Пол Око был известным спортсменом в школе, красавцем, молодцом. Но в один день он просто перестал играть. Я не ходила на футбол в Фемиде, но про его выход из команды все знали и без этого. Особенно, потому что он сам ушел. Я была на первом курсе, но до меня доходили слухи, что дело было куда больше. Что он не просто потерял интерес к своему любимому виду спорта.

Майя всегда была рада дополнить:

– Да, это было неожиданно. Вечером в кафетерии он просто встал и сказал: «Я больше не могу играть в футбол. Я ухожу из команды».

– Знаешь, почему он ушел? – спросила Эми, глядя на Майю, чтобы понять, знает ли она ответ.

Но Майя знала.

– Конечно. Он называл ресивера педиком. Каждый день на тренировке Пол говорил, что не хотел проходить рядом с гомиком, – вспомнила Майя. На миг она напомнила мне Т.С. с ее энциклопедические знания о спорте, но между ними было важное различие. Т.С. запоминала спорт, игры и стратегии. Майя – людей.

Эми кивнула.

– Ресивер пришел к нам. Это классический случай унижения словами.

– Он ушел из–за вас? – я посмотрела на Эми, Илану и Мартина. – Это были Пересмешники? Вы такое можете?