Перестройка как русский проект. Советский строй у отечественных мыслителей в изгнании

Но все же. Как бы мы не изощрялись в поиске побочных, несталинистских причин популярности Сталина, как бы мы ни старались показать, что за нынешней популярностью Сталина как исторического деятеля на самом деле нет одобрения Великого террора 30-х, мы не можем не видеть, что с душой какой-то части нашего населения происходит что-то неладное. Повторяю, и нынешнее массовое критическое отношение к Горбачеву, который прежде всего попытался довести до конца начатую Хрущевым десталинизацию страны, дать полные гарантии от возможного политического насилия и, соответственно, все вздохи и охи по поводу нашего исходного природного превосходства над Западом идут от традиционной для нас недооценки человеческой жизни, от какого-то фатального недопонимания смысла человеческого существования. Но не может нормальный, вменяемый человек считать русскую цивилизацию выше западной только потому, что у нас жизнь человеческая ничего не стоила, что у нас правитель, к примеру, Сталин, мог создать искусственный голод и отправить на тот свет миллионы, прежде всего детей. Сам тот факт, что люди, и старые и молодые, при оценке Сталина как исторического деятеля пытаются отвлечься от его моральных качеств как личности, от его садистских наклонностей, от его личной вины за гибель и страдания миллионов людей, говорит в лучшем случае о какой-то замороженности нашей нынешней народной души. Моральный кризис в России налицо. Многие у нас не могут отличить духовную красоту от морального уродства. И здесь я рискну утверждать, что в новой России, как и в старой, дореволюционной России, дает о себе знать традиционное для нас равнодушие, безразличие к моральным качествам личности. На эту тему по следам красного террора в 1918 году авторы знаменитого сборника «Из глубины» написали десятки страниц.[357] Характерное для русских «отсутствие чувства меры» (Иван Ильин) делает их податливыми к соблазнам чуда. А во имя возможного «чуда, великой идеи» царям и вождям прощаются все их личные прегрешения. Русского человека, как они писали, куда больше интересует идея, которую олицетворяет политик, чем его собственная человеческая сущность. Отсюда и перерастание традиционного российского мессианизма в аморализм. Сталин сегодня, наверное, продолжает подкупать россиян своим запредельным бесстрашием во зле, величием и неповторимостью своих репрессий. И трудно на самом деле отличить, что в этом нынешнем одобрении сталинского запредельного зла идет от апокалиптичности русской души, от страсти погрузиться в «бездны и запределы» зла, а что от жестокосердия, от цивилизационной неразвитости.

Но если даже дело в том, что сознание устремлено или к божественному, запредельному, хотя, честно говоря, я в это мало верю, или к звериному, что больше соответствует действительности, по крайней мере сегодня, то пропадает срединное, то есть моральное, человеческое. Иначе не могу объяснить поразительное равнодушие всех нынешних поклонников государственнических талантов Сталина к судьбе своих соотечественников, к судьбе сотен тысяч, миллионов людей, которые отдали свои жизни во имя побед Сталина. Сталинисты и в наше, советское время, и сейчас называют себя патриотами. Но это какой-то странный патриотизм, какая-то странная любовь к своему народу, когда тебе своих совсем не жалко, когда тебя абсолютно не интересует цена побед того или иного исторического деятеля, то, как скажутся эти победы на будущем твоего народа.

§ 6. Дефицит чувства национального единства как одна из причин сталиномании