Перевернутая карта палача

— Представь, что я не намерен лгать тебе даже в том, в чем солгала бы во благо мама, я не столь добр, — насмешка звучала всё очевиднее. — Наследника очень сложно убить. Рэкст может утопить или удавить его, зарезать или замуровать, безошибочно ощущая смерть. Всё, что дальше — это сила духа и умение не сдаваться. Четвертое царство наделяет даром света и боли. Первое — от души, так ты вылечил меня. Второе от сердца. Так атлы умудрялись обзаводиться живыми прощенными врагами и порой добиваться их… дружбы. Но лучше бы она зарезала меня.

— Вы, получается, насколько недобрый, — хмыкнул Ул, не веря ни на мгновение.

— Время течёт, мы или плывем в его реке, или сидим на берегу. Что ты можешь знать о том, каков я был, пока сидел на берегу? Идём, они отчаялись. Упрямые. Значит, ценят. Очень… Знаешь, когда вервр ощущает запах и следует ему, он не сознает ничего, кроме цели. — Лоэн повел бровью, читая непонимание на лице Ула. — Мы любим не глазами и не ушами. Мы содержим от рождения второй облик, спящий до поры. Мы зависимы от звериного «я» до пятого порядка опыта. Затем совершаем здравое разделение и становимся неодиноки. — Лоэн поднял ладонь, и в неё сразу скользнул ус дракона. — Всегда рядом умный собеседник. Порой это нас… сводит с ума. Мы привыкаем слушать себя, верить себе, восхищаться собой. Отними у нас семью, обесцветь запах и оставь лишь молчаливого собеседника… Мы чудовища, зачем делать из нас рэкстов? Справляемся сами, и без королевы.

Лоэн поник, побрел дальше. Ул вприпрыжку бежал рядом, заглядывал в лицо вервра, спотыкался, цеплялся за ус дракона и задирал голову, чтобы ещё раз убедиться: правда дракон! Вчера не верилось, да и некогда было удивляться, вон как события спрессовались. А Лоэн похож на друга Дорна, и даже слишком. Беловолосый, глаза без радужки, с точками зрачков. И узкое лицо, и разлет бровей.

— Притихли, — без удовольствия отметил Лоэн. — Запах! Нет, мне вредно вспоминать. Логика и самоконтроль, надо держать себя в руках. Горы не так и плохи, чтобы их — в пыль.

— Вы будете учить меня? — Ул решился на прямой вопрос.

— Нет, конечно. Наследников учит жизнь, их удел — быть слепыми и прозревать, самостоятельно выбирая, что назвать белым и что — черным… или вовсе не использовать такие крайности для описания мира. Но я согласен отвечать на вопросы. Некоторые. Недолго. Мне надо отдохнуть и покушать до сыта, — вервр облизнулся, зрачки полыхнули алостью. — Пустишь в свой мир гостем?

— Вы вряд ли кушаете траву, как Чиа, — заподозрил Ул. Остановился, зажмурился и добавил, понимая всю глупость слов: — как насчет теплой печени всяких там купчих?

— Ягнятина, парная, — промурлыкал Лоэн. — Нехорошо в моем возрасте, духовное совершенство и прочее, надо соответствовать… но я ценю травы лишь в качестве приправ. Купчихи меня не интересуют и в такой роли. Они обыкновенно состоят из желчи и яда. Это не изменилось?

— Нет. Войдя в мой мир, вы откроете доступ туда другим?

— Гости не могут подобного. Царства, это я могу сообщить, не острова, соединяемые мостами. Три низшие пространственно едины, миры относят туда или сюда главным образом по присутствию в них горглов, альвов и вервров. Мы приправа, — подмигнул Лоэн. — Мы создаем особый вкус у варева жизни. Но четвертое царство особенное, оно — поверхность, раздел физической и духовной сред. Туда всплыть с каменным сердцем, как у королевы, невозможно. Особенно если закон укреплен согласием атлов раствориться в людях. Я могу в твоём мире вкусно кушать и шумно гулять, задирать людей и затевать драки. Могу получать раны и наносить их, но не убивать. Чем выше порядок опыта, тем меньше допустимый вред от гостя.

— Или драконы безупречно лгут, или вовсе не лгут, — задумался Ул.

— Лжем безупречно, но редко расходуем силы для обмана младенцев, это как воевать с мышью. Я слишком существенно превосхожу кота… во всем. Так, вот и они. — Алость наполнила взгляд, отразилась на драконьей чешуе, когда вервр обернулся к своему второму облику: — Да Эн, это запах, и они совсем дети. И… немыслимое сочетание.

Ул вцепился в драконий ус, спасая подкосившиеся колени от новой порции синяков. Поодаль, на холме, замер Чиа, настороженно глядя вдаль и подставляя лицо ветру. К спине молодого вервра вплотную притёрся Дорн, он уткнулся носом в темные волосы и слепо пялился сквозь Ула. Иногда Дорн для порядка бормотал одно из имен друга, делая вид, что помнит о поиске. Ведь так он оправдывал своё право обнимать куртку, накинутую на тощие плечи, вместе с укутанным в неё вервром…

— А-аа… ну, — задумался Ул, заново осознав смысл поиска цветов и привычку Дорна ложиться спиной к Чиа, отгораживать вервра от Ула. — Мог бы и мне сказать, что имя женское. Могла бы. Тьфу ты, вот же двуличная бессмерть!

— Приветствую, Эн. Ох… вы очнулись, величайший. — Чиа заметила дракона, а затем и его вторую половину, Лоэна. — Не нужно обезболивающее… Я такая глупая, я думала, люди хоть раз окажутся полезны.