Перевернутый мир

Отчет Марины занял тридцать минут. Она говорила, не заглядывая в свои заметки в смартфоне. Давая характеристики разным персонажам, она исключала случайность их контактов с Никитой. Называла время, периодичность и неформальную обстановку встреч. Иногда говорила: «есть свидетель, есть видео с камеры наблюдения». Он слушал все стоя у окна. Ни разу не шевельнулся, у него ни в одном случае не изменилось выражение лица. И Марина все это время ощущала себя в атмосфере холодной напряженности. Потому что выражением лица Никиты была убежденная и выношенная враждебность. И каждое ее слово укрепляло его в этом отношении.

Игнатьева, Таран, Павлов, Михеев, руководитель молодежной нацистской организации Иванов, Николай Смирнов, его подельник, Алиса Смирнова – это был не просто произвольный круг Никиты. Он его подбирал и создавал. Никита еще не произнес ни звука, но она чувствовала себя разоблаченным лазутчиком, попавшим в штаб врага.

Никита дождался длинной паузы и уточнил:

– У тебя все?

– Это то, что связано с тобой в обильном материале по многим событиям и людям. Да, все.

– И чего ты ждешь от меня?

– Я просто пытаюсь что-то понять, Никита. Для меня многое стало шоком. Ты – интеллигентный человек, а речь в том числе о преступниках и преступлениях.

– Значит, понять. Хорошо. Я готов тебе что-то объяснить. И это даже не связано с твоим убогим полицейским списком. Хотелось бы просто расширить немного твой кругозор. Но для начала давай все же поужинаем. Нам обоим нужно немного расслабиться. Не знаю, почему ты так напряжена. Возможно, это готовность и решимость окончательно расколоть меня, как выражаются твои приятели, с помощью видео с камер, купленных у людей, которые у меня получают зарплату. И я, заметь, не в шоке, в отличие от тебя. Я просто в курсе.

Никита отправился на кухню за ужином, сказав, что его не будет минут двадцать: силы поддерживает и настроение поднимает только правильно поджаренное мясо. А Марине он предложил посмотреть его подборку забавных видео на большом мониторе над столом. Дал пульт, нажал нужный канал.

Меньше всего Марине хотелось смотреть забавные видео. Когда Никита вышел, она вскочила с кресла и нервно заметалась по комнате. Ей страшно захотелось уйти. Не прощаясь, не объясняя, почему она отказывается от расширения кругозора с мясом для поддержания сил. Но из этой квартиры так легко не уйдешь без Никиты. Она даже не запомнила, где прихожая и входная дверь. Да и дверь в подъезд Никита открыл изнутри, когда охранник позвонил ему по домофону. А вдруг она не открывается обычной кнопкой, как в нормальных домах? И все же Марина подошла к двери кабинета, нажала ручку… Что это? Дверь заперта!

Горячая волна гнева ослепила Марину. Она бросилась к своему телефону, но остановила себя до звонка. Что она скажет Арсению и Сергею? Чтобы они прислали группу захвата? Нелепо. И дело всего лишь в том, что Никита стал законченным, подозрительным и маниакальным идиотом. Он, кажется, демонстрирует ей, что превратился в сильного мужчину. В конечном итоге это может оказаться просто мальчишеством человека с запоздалым взрослением. И это только их личные отношения. Она ведь только начала понимать, в какой степени он оскорблен тем, что она его бросила.

Марина глотнула вина, села в свое кресло и взяла пульт. Лучше всего, наверное, посмотреть его дурацкие видео. Она даже немного отвлеклась, кое-что действительно было забавно. А потом… Ее глаза загорелись, расширились, застыли. Марина вся стала зрением. Разум отказывался верить в то, что она это видит.

…На плохо освещенной улице останавливается машина. Из нее выходит девушка, направляется к зданию, облицованному красным кирпичом. Почему-то Марине сразу бросилась в глаза мягкая сумка терракотового цвета через плечо. Да, она ее видела. Она видела ее, когда забирала Катю из больницы после первого нападения. И только после этого Марина узнала Катю со спины. Тут девушка оглянулась по сторонам, и Марина увидела лицо. Дальше несколько смазанных, мелькающих кадров, так бывает, когда кого-то хватают, тащат или бьют. Потом крупным планом белое лицо Кати, шея, маленькая, тонкая фигурка в чьих-то руках. Людей не видно, только руки в черных перчатках. Потом рядом с Катиной шеей блеснул нож, а камера начала приближаться. То есть снимающий человек подходил все ближе. И Марина видела, как острое лезвие вонзается в нежную кожу, как течет яркая кровь. Катя даже не кричала, только с болью и стоном дышала… И ее глаза крупным планом – огромные, темные глаза, полные отчаяния и безнадежности…