Перевёртыши

– Танечка, ну мы знаем, что это не ты, – расстроенно произносит Вероника. Доброй девушке хочется меня пожалеть, – рано или поздно во всем разберутся. Это же не может вечно продолжаться, – она явно хочет что-то добавить, но сдерживается.

– Ну я, пожалуй, пойду, – поднимается Торопов, – Ника, тебя подождать?

– Ну, если тебе не сложно, – секретарь приходит в смущение под насмешливым взглядом Нинели.

Дверь за Денисом закрывается, а мы в очередной раз замолкаем. Разговаривать не хочется, настроение испорчено, пора расходиться по домам. Собираем остатки еды в одну тарелку, пытаясь нащупать хоть какую-то тему для разговора. Но общение не идет. Вероника, у которой в кабинете стоит холодильник, уносит туда недоеденное. Наташка с Нинелью забирают пустые бутылки, чтобы отнести в мусорное ведро в туалете. Не хотим оставлять после себя ничего крамольного. В двери они сталкиваются с Лагиным.

– Ни фига себе, – расстроенно удивляется Илья, – не успел отлучиться буквально на несколько минут, все взяли и разбежались.

– Пора, пора, труба зовет, а завтра нам опять в поход, – с фальшивой бодростью декламирует Нина Павловна, не понятно, что за стихи. Скорее всего, своего собственного производства.

Мы с Ильей, оставшись одни, двигаем столы и стулья – восстанавливаем рабочий порядок в кабинете.

– Что произошло, пока меня не было? – Лагин накрывает мою руку, показывая всем видом, что готов немного поработать подушкой для слез.

Меня потряхивает мелкой дрожью от злости, досады и обиды. Срываюсь с катушек, вываливаю ни в чем не повинному мужику все свои беды: Валерка, о котором я усиленно стараюсь не думать, шеф, подозревающий меня бог знает в чем, он сам, который пытается нашу дружбу перевести на какие-то более близкие рельсы. Леплю все как есть, не стесняясь в выражениях. Ну так что? Друг хотел узнать, что меня беспокоит? Так пусть слушает.

Илья растерянно тянется, чтобы успокоить меня, но отталкиваю его и беру себя в руки.

– Не надо, – стараюсь смягчить свои действия, – меня нельзя успокаивать. Я так, наоборот, еще больше разойдусь. Видишь, я уже все. Держу себя в руках.

Может, я себя накручиваю? Илья просто чисто по-дружески искренне рад мне. Он мужчина и привык не обращать внимание на сплетни. Как говорят: «На чужой роток не накинешь платок.» И мне тоже надо прекращать реагировать на подколки коллег. По крайней мере хоть одной проблемой станет меньше.

Окидываю взглядом кабинет, проверяю сейф – закрыт, запираю шкаф.

– Как у тебя все строго. Сейф – прежде всего, – Илья пытается шуткой вернуть мне настроение.

– Слушай, если тебе нужно зайти к себе, то иди. Я, в принципе, готова. Сгоняю на дорожку, и можно идти домой.

– Так, я давно уже закрыл свой кабинет, еще когда сюда пошел. Иди, я покараулю твое засекреченное пространство.

Меня немного коробит – я не привыкла оставлять людей одних в своем кабинете. Но одергиваю себя – нельзя же настолько быть недоверчивой. Поэтому, переборов минутное сомнение, выскакиваю за дверь и напоминаю себе, что святая святых сейф, в котором сейчас лежат чужие деньги, на замке.

Когда возвращаюсь, Илья смотрит в окно на заходящее солнце. Красивый мужик. Даже жаль, что не до него сейчас. Со своим бы гулякой решить проблемы. Лезу в сумочку за ключами, чтобы закрыть дверь. Их там нет. Лихорадочно оглядываюсь в поисках связки.

– Что такое? – интересуется Лагин.

– Не вижу ключей, я их обычно держу в сумке.

Илья тоже оглядывает кабинет и достает потерю из-за монитора:

– Эти? – и, увидев мой облегченный кивок, продолжает, – видно, хорошо отдохнула.

– Да, явно произошел сбой программы. Механизм автоматизации действий поломан.

Закрыв дверь, по чудом сохранившейся привычке заглядываю попрощаться к Веронике. Она машет в ответ рукой.

По дороге к метро Илья делает робкие попытки успокоить меня в раздрае с Валеркой, но четко даю ему понять, что тема не подлежит обсуждению, и честно признаюсь, что жалею о своей несдержанности. Про себя мысленно добавляю, что о таких вещах следует молчать, особенно перед мужчинами, с которыми находишься в подвешенных отношениях. Поэтому, не торопясь шагаем по вечерней прохладе, анализируем версию Нинель о подозрениях Абубякирова на мой счет.

– Насколько ты веришь Носковой? – интересуется Илья неожиданно.

– Она моя подруга, – вопрос заставляет меня впасть в ступор. – Я никогда не задумывалась о доверии к друзьям. Верю им автоматически. На то они и друзья…

Мужчина хмыкает. Разговор повисает в воздухе, и до самого метро не произносим ни слова. Время неумолимо движется к девяти вечера. Завтра опять на работу. Илья сажает меня на подошедший поезд и целует в щеку. Все-таки надо это прекращать, по крайней мере пока. Мне не нравятся витающие вокруг нас слухи. Но не в метро же устраивать разборки. Проще на некоторое время спустить на тормозах.

Дома на автоответчике прослушиваю несколько звонков от мужа.

«Тань, возьми, пожалуйста трубку», «Таня, надо поговорить. Возьми трубку», «Таня, если тебя нет дома, позвони мне, пожалуйста, на мобильный телефон».