Переводчик (Призраки ночи)

Санитар от удара завалился назад и прикусил при этом язык. Как-то нелепо взвыв, он попытался ответить Олегу, но лейтенант схватил его руку и, умело проведя задом, как его научил Лунин, зашел быстро co спины и второй рукой провел удушающий захват, подбил колени:

— Сидеть падла! Я офицер спецназа! Я просто… хочу… посмотреть… на своего… погибшего… бойца!

Санитар выкатил глаза, пытаясь что-то сказать, и когда Олег все же догадался чуть отпустить захват, выговорил:

— Да идите, я же не знал… простите…

Олег отпустил бойца, и тот быстро поднялся во весь рост. Казалось, что такое тело сможет просто раздавить Олега, но санитар смущенно потирал шею, и вел себя мирно. Он получил хороший урок от человека, наделенного ореолом элитных частей, с бойцами и командирами которых, шутить, таким образом, не рекомендуется никому…

— Идите…

Олег прошел в не отапливаемую палатку. B лицо ударил запах смерти. Именно смерти. Пахло не только запахом трупного разложения, но и запахом боя — порохом, тротилом, аккумуляторной кислотой, тлеющей ватой, пригоревшим мясом и кровью…

Олег шагнул вдоль выложенных в ряд тел.

Первым лежал сгоревший танкист. Он казался совсем маленьким. Только одна его рука не пострадала от огня. Ошметки шлемофона буквально пригорели к голове — и никто еще не пытался отодрать его. Рука танкиста сжимала пустую обойму от «макарова». Черное лицо, нереально маленькое, с выпяченными вперед ослепительно белыми зубами. Казалось, что танкист улыбнулся злой гримасой перед смертью, и эта гримаса застыла на его лице. Как же ты сгорел, танкист? B каком бою? И, самое главное, за что?

За танкистом лежал пехотинец без головы. Голова его лежала чуть в стороне. Воротник бушлата пехотинца был залит кровью и разорван в лохмотья — видимо голову ему отсекло крупным осколком…

За безголовым солдатом лежали два бойца в десантной форме. Один десантник был лишен ноги — она была разбита в лохмотья до самого колена, а на бушлате другого Олег рассмотрел не менее десятка пулевых пробоин. Последним лежал сержант Аяс Май-оол.

Одной кисти у него не было — наверное, напрочь раздробила взорвавшаяся граната. Бушлат был порван и перемешан с внутренностями. Лицо было иссечено осколками и сильно залито кровью. Олег присел возле тела сержанта.

— Аяс, Аяс… не дождалась тебя твоя Тува…

Из карманов убитого он вытащил аптечку с промедолом, спички в целлофане, пачку «Примы» с двумя сигаретами, складной нож. C уцелевшей руки снял наручные часы. Все это уже не нужно было убитому сержанту…

— Спи спокойно… — Олег поднялся.

У входа стоял присмиревший санитар.

— Куда его отсюда?

— B Моздок, — ответил санитар. - A потом домой.

Олег подвинул в сторону солдата и пошел вдоль ряда палаток. На душе было пусто. Вещи погибшего жгли руку.

Олег ходил по расположению госпиталя, пока не нашел палатку нейрохирургии. Возле палатки стояли и курили два врача. Олег подошел к ним:

— Вы нейрохирурги?

— Ну, — кивнул один из них. - Тебе-то что?

— A что с лейтенантом, которого к вам доставили недавно?

— K нам привезли сегодня трех лейтенантов, — сказал врач. — Тебе какой нужен?

— Тот, у которого осколком глаз выбило и два ранения касательных.

— A, этот… ну, посмотрели, сделали, что смогли…

— Он жив? — спросил прямо Олег.

— Жив, — кивнул врач. — B реанимационное отделении перевели. Жить, наверное, будет.

— Слава Богу… — хоть немного отлегло на душе.

Побродив немного еще, Олег вернулся в свою палатку.

— Ты где был? — спросил Николай. — Тебя медсестра обыскалась…

— Там моих привезли…

Олег опустился на койку.

— Раненых?

— И раненых тоже…

Николай выставил на тумбочку початую бутылку водки, предложил:

— Будешь?

— Если нальете…

Выпили. Олег вынул из кармана пачку сигарет и раздал всем по сигарете:

— Это все, что осталось от моего сержанта…

Мужики вышли покурить.

Ближе к вечеру Олег пришел в палатку Яниной. Света и Ира сидели за столом. На столе стояла почти пустая бутылка водки. Они обе были пьяны. Сильно.

— Заходи, — Света махнула рукой. — Садись…

Олег указал глазами на свои резиновые сапоги, на которых комьями висела грязь.

— A, не снимай… проходи… — разрешила Света. — У нас сегодня небольшой праздник…

— Какой? — спросил Олег, присаживаясь на стул и разглядывая стол, заставленный консервами с тушенкой, кашей и сайрой.

— У меня сегодня день рождения.

Олег привстал:

— Поздравляю, Света! Желаю тебе здоровья, счастья… — Олег осекся. Ему вдруг показалось, что сейчас любое пожелание будет неуместно…

— Счастья… — Света усмехнулась. — Где оно, Олег, где? Посмотри кругом — где тут счастье? Ты прав, счастье в нашей жизни можно только желать… а здесь у нас только трупы и горы трупов…

Ирина налила Олегу водки и подала вилку.

— За мои двадцать пять… — Света зло усмехнулась и быстро выпила налитое.

Олег и Ирина последовали ее примеру. Олег закусил сайрой. За Светой Олег разглядел зеркало, на котором помадой было написано «помни войну».

— Это кто написал? — спросил Олег, указав вилкой на зеркало.

— A?

— Кто написал?

— Вообще-то адмирал Макаров. Сто лет тому назад. A на этом зеркале — я.

— Зачем?

— Чтобы помнили…