Переворот

Поздно вечером, когда Орлов и императрица наконец остались вдвоём, Екатерина спросила, не без труда сохраняя равнодушие:

— Итак, вы вознамерились покинуть меня?

Гришан, в обычное время не склонный к театральным жестам, опустился перед возлюбленной на колени.

— Так будет лучше...

— Для кого?

Он растерялся. Искренне просил отпустить и в то же время надеялся, что Като откажет. Привязался к ней всей своей бесшабашной, по-собачьи преданной душой. Вроде и надо уходить, да некуда.

— Хотите бросить меня на съедение Паниным, Разумовским и компании? — с грустью осведомилась Екатерина. — То, что мы сегодня выиграли, вовсе не гарантирует победы назавтра. Если ты уйдёшь, я потеряю опору в гвардии. Не бросай меня.

Она не сказала: «люблю... не могу жить... останься». Но последние слова, произнесённые так буднично и просто, решили его колебания.

— Выйдешь за меня? — Гришан доверчиво потянулся к ней.

Като едва ли была готова к такому повороту.

— Пётр ещё жив... я не вдова...

«Это не надолго», — хотел сказать Орлов, но сдержался.

— Даже и не думай. — Екатерина легко прочитала его мысли, благо в последнее время все думали об одном и том же. — Смерть Петра наложит на меня несмываемое пятно и в конечном счёте лишит власти.

— Значит, мы в тупике, — грустно протянул Гришан. — А ты ещё спрашиваешь, почему я хочу уйти.

Он попытался улыбнуться, но глубокая тоска не покидала его сердце. Именно в полноте победы и таилась печаль. Обоим ещё было невдомёк, что завтра события обернутся против них и о виктории придётся забыть надолго...

Глава 8 ТЕАТР

Лето 1762 года. Венеция — Англия

Шарль дотронулся пальцами до подбородка девочки, а потом с силой подёргал себя за мочку уха.

— Это и есть наша позиция в данном вопросе? — Его голос звучал раздражённо. — Я не назвал бы её основательной. Впрочем, Версаль давно живёт в политике женским умом...

— Странно слышать подобные речи от вас, — съязвил кардинал Флёри. — Лиза, дитя моё, удалитесь. Мы с мадемуазель де Бомон вас более не задерживаем.

Лиза сделала реверанс и, сжав губы, вышла за дверь, оставив своего попечителя наедине с невысокой миловидной дамой, которая сегодня утром появилась в палаццо Таро и сразу же повела себя бесцеремонно, как драгунский офицер.

На лестнице никого не было и девочка, навострив уши, застыла у двери. Она так и не смогла избавиться от привычки подслушивать. В теперешнем положении этот порок мог оказаться даже полезен.

— В России переворот, к власти пришла императрица Екатерина. Нашему кабинету следует решить: признавать ли её и на каких условиях? Вместо этого мы, как всегда, пускаемся в мелкие деревенские хитрости, ищем подставных наследников, путаемся в собственных интригах, из которых сами же потом не знаем, как выбраться. Простите, кардинал, но за десять лет службы в «Секрете» короля я по горло сыт подобными поручениями. Сами можете судить, к чему они приводят.

Де Бомон развёл руками, демонстрируя собеседнику свой изысканный кружевной роброн, плотно облегавший талию, затянутую корсетом.

Последовал сухой смешок.

— Друг мой, вы стали раздражительны, — молвил Флёри. — Я ведь всего-навсего передаю вам приказ Версаля. Вы заберёте девочку в своё английское имение и сделаете так, чтобы ни одна душа не знала о ней. Вам следует позаботиться об её образовании. Средств, которые отпускает казна, достаточно и для принцессы...

— Это мои средства, — отрезал Шарль. — Если маркиза Помпадур думает объединить мой пансион с пансионом юной русской, разочаруйте её. За воспитание августейшей особы придётся платить отдельно.

— Вы скупы.

— Не более, чем казна.

Шарль залпом осушил стакан лимонада и начал обмахиваться веером.

— Ну и жара. Кажется, из-за влажности в Венеции она переносится хуже, чем где бы то ни было. Скажите, а что в Версале и правда хотят воспитать из незаконнорождённой наследницы престола шпионку?

— Считается, что кое-какие навыки резидента ей не помешают, — осторожно отозвался Флёри. — Впрочем, маркиза отдаёт этот вопрос на ваше усмотрение. Она лишь подчеркнула, что вы должны обеспечить девочке надёжное укрытие.

Шарль хмыкнул: «Сбыть с рук, вот как это называется!» Не в словах дело. Пока ребёнок никому не нужен, её стремятся убрать с глаз долой, чтоб не мешалась. И это ещё не худшее. Пройдёт время, и она может стать ключевой фигурой в игре между Версалем, Римом, Петербургом и ещё Бог знает кем. Подставленная под удар, лишённая права голоса, полностью зависимая от покровителей. Вот тогда бедняжка попляшет! «Моё ли это дело?»

— Маркиза предусмотрела в случае вашей неуступчивости увеличение гонорара на треть, — нехотя сознался Флёри. Видимо, ему были даны инструкции выложить этот козырь последним.

— В половину, — отрезал Шарль. — И я её забираю. Нет — возитесь с девчонкой сами или отдайте Римскому Папе. Сан обязывает его принимать подкидышей с распростёртыми объятьями.

— Вы умеете выкрутить руки.

— За что и ценят.