Перевоспитать охламона

— И не собирался, так, перекурю рядышком, — улыбнулся Васька, глядя, как милые губки пигалицы чуть припухли от его поцелуев. В принципе, как он и хотел. Пусть видит мужик, чем они занимались. Доказательства, так сказать, на лицо.

Груня вышла вслед за Василием Павловичем из подсобки. В зале их встретил Вовчик. На безмолвный вопрос Груни, парень только кивнул головой в сторону выхода из зала. Вздохнув, Груня пошла в указанном направлении. Следом двигался Барин, недовольно клацая зажигалкой. Поймав взгляд побитого соперника, Василий хмыкнул. В его, Барина, глазах явно читалась жажда крови и продолжения «банкета». И только Грунька его сейчас удерживала от кровопролития. Васька и сам не понял, с чего вдруг стал таким кровожадным. Да только девчонку свою он никому не отдаст. Особенно этому хмырю.

Груня стояла в двух метрах от Василия, слушала, что говорит Тарас и хмурилась. Васька вдруг подумал, что еще секунду и он наплюет на обещание и вышвырнет фраера из своего ресторана.

— Вот именно, ради нашей дружбы, — твердо говорила Груня, — Садись и уезжай. Я ценю тебя и твою помощь моей семье. Но я не просила о ней. Сам знаешь. И ничем тебе не обязана. Я не раз говорила, что ты мне просто друг. Но если не прекратишь, то и дружбы между нами не останется.

Васька улыбнулся краем рта, криво, скорее с сарказмом. Желание размазать парня по стене становилось все более непреодолимым.

— Ты просто посмотри на него, Агриппина, — настаивал Вольных, — На лбу написано: уголовник. Думаешь, такой тебе нужен?

— Думаю, нужен, — упрямо поджала губы Груня, — Уезжай.

Груня, неожиданно развернулась на каблуках. На секунду задержалась рядом с Василием.

— Не вздумай его бить! — строго практически приказала она, и, не оглядываясь, вернулась в зал.

Проводив взглядом девчонку, Васька выбросил не прикуренную сигарету в урну.

— Думаю, ты все понял, — насупился Васька, смерив взглядом собеседника, — Я тебя не увижу, и проблем не будет. А про нее забудь. Моя она.

Тарас, сжав рот в прямую линию, ушел из здания, сел в машину и уехал. А Васька, проводив взглядом отъезжающую машину, усмехнулся. Нет, будь он на месте Тараса, хрен бы его кто отогнал от пигалицы. Но испытывать судьбу Барин не хотел, да и не собирался. Слишком необходимой стала для него рыжеволосая девчонка. До чертиков нужна.

Глава десятая, в которой совершенно неромантичный Василий Павлович окончательно покорит нежную Груню Пепел

— Не знала, что мне достался такой романтичный парень, — тихо посмеивалась Груня, всматриваясь озорным взглядом в безмятежное лицо Барина.

Молодые люди лежали на небольшой плетеной кушетке, укутанные пледами, словно в кокон. Сама кушетка была расположена в крытой кирпичной беседке, одну стену которой украшали резные решетки, и сквозь низ открывался безумно красивый вид на ночной город. Кирпичная конструкция с плетеными решетками и невысокими ступеньками по периметру была сооружена на холме, и сидя внутри можно было любоваться огнями города и безоблачным ночным небом вдали. Действительно красиво. Но Грунька не нашла в себе силы даже на пару фотографий. Ее новенькая камера так и осталась лежать в рюкзаке в машине, припаркованной в десяти метрах от самой беседки.

— Да нет, романтик из меня, как из дерьма пуля, — хмыкнул Васька, — Просто вспомнил про это место. В детстве часто тут играли с Герычем. Вид красивый. Горд как на ладони. А ночью звезды видно.

— Врешь ты все, — уличила Груня Барина и вновь устроила голову парню на грудь, потерлась щекой о ткань рубашки.

Свитер Василий натянул на Груню перед тем, как они легли на кушетку и завернулись в пледы. Девчонка попыталась возразить, что и в своей мастерке ей не холодно, да и курточка была на ней. Но Барин не слушал, стянул с себя вязаный свитер и надел на пигалицу. А поверх и куртку. Налезла с трудом, зато Грунька не замерзнет. К тому же, погода была безветренной и, несмотря на позднюю осень и пролетающие снежинки, в беседке было достаточно тепло. Да и схитрил Барин. Припер из багажника своего Мерса приготовленный специально для этого места тепловентилятор и подключил его, установив у противоположной стены. Так что в кирпичной беседке было тепло и уютно. К тому же, девчонка под боком грела похлеще любого радиатора, пьянила круче высокоградусного алкоголя. А если учесть, что ревность все еще бурлила в крови, то Барину о холоде думалось в последнюю очередь.

— Значит, Анна Михайловна — твоя тетя, — задумчиво проговорил Васька, стараясь отвлечься от мыслей о податливом девичьем теле в руках и переключить их на недавние события.

— Знаешь, я в глубоком шоке, — призналась Груня, — Оказывается, они были знакомы. Поверить не могу!