Перевоспитать охламона

— Не смей трогать девочек! — Анна сильнее сдавила шею Элеоноры пальцами, заставляя ту зашипеть от боли, — И чтоб ты знала, Эля, — Нюра повторила интонацию, с которой Шуховская обращалась к ней ранее, — Паша скоро станет еще раз отцом. Даже дважды.

— Сучка! Я доберусь до тебя! — взвыла Элеонора, пытаясь вырваться из захвата, и у нее получилось.

Обернувшись, женщина, словно кошка, собралась кинуться на Анну. Иветта, прекрасно зная характер матери, поспешила преградить той путь, но Груня только схватила подругу за руку.

— Но она же…! — опешила Ива.

Груня прекрасно зала, что делала, предоставляя маме Нюре разобраться с неугомонной женщиной. К тому же, Васька, увидев сквозь стекло потасовку, мчался на всех парах к их столику. Как и охранник, бросив мороженое прямо на пол. Следом, побледнев и плотно сжав губы, торопился Пал Палыч.

Анна Михайловна, словно ждала нападения, с размаху отвесила звонкую пощечину Шуховской, а когда женщина вновь кинулась на нее, в последний моменту вернулась и шагнула в сторону, заставив ее налететь на столик.

— Я убью тебя! И твоего ублюдка! — угрожала Шуховская, захлебываясь от злости и ярости.

— Надорвешься! — победно улыбалась Анна Михайловна.

Ей до зуда в ладонях хотелось отвесить Шуховской еще одну пощечину, а желательно и расквасить нос, вспомнив уроки самообороны от приятного и молчаливого старичка — лесника Кузьмича, с которым они вот уже много лет соседствуют и который твердо полагает, что каждая девочка должна уметь постоять за себя, раз уж мужик затерялся где-то на горизонте.

Вполне возможно, что Нюра влепила бы Шуховской очередной магический удар исключительно в воспитательных целях, если бы не Василий, подлетевший к ним и схвативший мать за руки.

— Вася, Васенька, не надо! — зашептала Груня, понимая, что Барин находится в состоянии жуткой, неконтролируемой ярости.

Шуховская взвыла, но вырываться не перестала, отчаянно вопя и пытаясь добраться скрюченными пальцами до Анны.

— Пусти ее, Вася, пусти, — приговаривала Анна Михайловна, сжимая руки в кулаки и, сквозь прищур глаз, обещая ведьме расправу.

— Ты труп, сучка! Я убью тебя и всех твоих ублюдков! — не унималась Элеонора, а Василий крепко держал мать, не позволяя той вырваться из стального захвата.

Парень выволок женщину из кафе, отмахиваясь от охранников и работников заведения, а потом и сунул упирающееся тело Виталию, сотруднику «Сокола», в руки.

— Убери от греха! — рявкнул Барин, — Иначе придушу!

Виталий хмуро кивнул, уволок безумную тетку из торгового центра, усадил ее в машину и запер. Оставшись на улице, нервно закурил. Мдааа, косяк за ним, однако.

— Я ее задушу, — повторял Пал Палыч, крепко прижимая жену к себе. Перед глазами все еще стояла картинка, как Элеонора пытается напасть на Анютку. И плотная пелена ярости затуманила взгляд.

— Паша, все хорошо! — шептала Анна, обхватывая ладонями лицо мужа, — Все в порядке. Я могу постоять за себя и за девчонок. Не переживай.

— Анютка, — напряженно говорил Пал Палыч, — Ты не представляешь, на что она способна. А если бы ударила тебя? Если в живот? Ты не понимаешь!

— Не ударила ведь, — улыбалась Анна, — Я бы не позволила. Не подпустила бы.

— Господи, Анюта… — вздохнул Пал Палыч.

— Ты присядь, Паш, присядь, — ласково говорила Анна Михайловна, насильно усаживая мужа на диван, — Не переживай. Не нервничай. Вот, смотри, а мы в клинике были. Там приятельница моя работает. Она хороший специалист.

Женщина сунула мужу в руки черно-белые снимки, размытые и абсолютно для него непонятные.

— Вот, Павлуша, — ворковала Анна, — Ты не поверишь! Я сама до сих пор не верю!

Анна Михайловна суетилась вокруг мужа, Васька все еще трясясь от ярости и гнева, звонил Соколу, просил подмогу и машину сопровождения. Груня пыталась успокоить любимого, прижимаясь к его боку, и стараясь рассмотреть следы на руках Иветты, прикидывая, нужно ли приложить лед или сразу отвезти девчонку в больницу.

Ива только отмахивалась, уверяя подругу, что все в порядке.

— Не в первой, — грустно улыбнулась Ива, и вроде бы сказала тихо, чтобы брат не расслышал.

Но Васька как раз сбросил вызов, и четко разобрал слова сестры.

— Чего?! — прорычал Барин, глядя на сестренку, — В каком смысле «не в первой»?! Какого хрена молчала?! С хера ли она тебя колотить решила?!

— Вась, да не кричи ты, — поморщилась Иветта, натягивая рукава свитера до самых пальцев, — Она же мать. Вроде бы…

— Ты собираешь шмотье и живешь у меня! Чтобы ноги твоей там не было! — кричал Васька на весь зал кафе, и если в «Барине» народ был уже привыкшим к реву раненого бизона, то здесь посетители и администрация, собравшаяся по случаю драки, изрядно напряглись.

— Васенька, спокойно, — уговаривала Груня, — Мы как раз уже решили, Ива перебирается к нам. Так ведь, Ивушка?

— Да? — опешила Иветта, но наткнувшись на красноречивый взгляд подруги, закивала, — Да, да, конечно!

Васька капельку угомонился, но злиться не перестал.

— Я ее запру! — бормотал Васька, листая в телефоне список контактов, — Я ее предупредил. Не послушала. Сама виновата.