Перезагрузка

На меня она и не смотрела. Наверное, потому, что я ничего не возражала, а только слушала. И в словах Иволги тоже была своя правда. Ведь когда я снова пришла в ГСО – там за два года моего отсутствия все только ухудшилось. Повыбило многих, другие поумирали, а новые не приходили. Оружия и боеприпасов стало меньше. Руки у людей как-то опустились – и лишь с приходом Иволги все снова пошло на лад. Потому что она перед нами задачу поставила. Перспектива какая-то появилась. И снова возникла эта мысль – Иволга знает, что делать.

– Как знаешь, – буркнула Чума, и мы двинулись дальше по коридору. Но тут я остановилась.

– Подожди минутку!

Я вернулась к Иволге, которая паковала листовки в несколько чёрных пластиковых мешочков.

– Иволга, слышь… Я ведь на складе работаю. Завтра рабочий день. Ты мне дай листовки, я тоже буду их того… народу раздавать.

На лице Иволги возникла мимолетная улыбка.

– Конечно, Маус. Только осторожнее. Ты народ на Заводе знаешь, смотри, кому можно давать, кому нет. Чтобы начальство не пронюхало.

И она всунула мне один из пластиковых мешочков, плотно набитый бумагой.

Не то, чтобы я хорошо знала народ на Заводе. Только в моем старом цеху – там да, а так всех же не упомнишь. Но мне давно кажется, что есть у меня на людей чуйка. Как раздавать листовки, я придумала заранее: заказы мы складываем в полиэтиленовые пакеты, которые рабочие с собой приносят, и вот некоторым в пакет я вместе с заказом совала и листовку. Приблатненным, тем, кто с начальством близок – конечно, нет. Пропускала я и тех, кто особо любил демонстрировать, какой он хороший работник, как за дело болеет – и других мог подставить, нажаловаться. Таких иногда видно уже по выражению лица, по осанке. Но большинство-то людей нормальные – и вот им я листовки вкладывала. Правда, подозревала, что некоторые из молодежи и читать не умеют – но они могли бы попросить кого-то из знакомых им прочитать.

Про некоторых даже сразу возникала мысль, что на них можно рассчитывать – они не просто нормальные, но еще и в авторитете у других, так что если они среагируют, может, даже уговорят других эту самую забастовку начать. А здорово было бы! Даже сама мысль, что сволочи хозяева, которые на Завод в черных МГ12 приезжают, хоть немного в своей железобетонной уверенности поколеблются, поймут: не могут они больше безнаказанно творить что хотят… эта мысль наполняла меня радостью, наверное, такой же, как у Чумы, когда та убивала дружков.

Что поделаешь, я на Заводе два года отпахала. У меня теперь эта ненависть тоже в крови.

Конечно, надо было действовать аккуратно, чтобы не заметила Яра. Что-то мне подсказывало, что листовки ей не понравятся. Хотя закладывать она меня, возможно, и не побежит. В этот день в обеденный перерыв была большая раздача —получка как раз, так что довольно быстро я все листовки пристроила. В какой-то момент меня начал страх мучить. Я выдала листовку одной наладчице, а потом засомневалась – стоило ли. Я и имени этой тетки не помню, но мне запомнилось, как она двух молоденьких девчонок ругала, что-то они не так сделали со станком. А может, она из «патриотов» которые из кожи вон лезут, лишь бы показать, какие они правильные и все знают и умеют, и может, надеются в мастера выбиться.

Ничего, сказала я себе, ну узнают – выгонят с работы. И что? Много я здесь зарабатываю? С голоду ведь все равно теперь не помру.

И тут меня пронзила другая мысль: да ведь не просто выгонят. А, скорее всего, заберут в охрану и спросят, что это такое. Конечно, я буду отпираться, мол, ничего не знаю, первый раз вижу. И доказать они не смогут, что это я была. Но кто же, вот идиотка-то, будет что-то доказывать?

Если у них подозрение возникнет, что это мои листовки, они просто заберут меня и будут бить, например, шокерами, пока не получат результатов. Или еще чего-нибудь похуже сотворят, даже воображать не хочется. А еще, Иволга рассказывала, сейчас машины такие придумали, которые практически мысли могут читать. Тут уже делай что хочешь, терпи любую боль – все равно они от тебя информацию получат. И про ГСО им все станет ясно, так что они на нас первыми нападут.

Эта мысль сначала меня жутко перепугала, а потом я придумала выход. Если меня возьмут, я сочиню историю, откуда эти листовки, сделаю вид, что испугалась пыток, и быстро все расскажу. Я даже придумала историю в подробностях, мол, есть такая организация, кто где живет и имена я не знаю, а принтер достали у Семенова в школе – Семенова подставлять не хочется, но где еще в городе принтер свободный есть?

Только если у них есть машины, которые мысли читают, это в самом деле совсем не поможет.

Обеденный перерыв миновал, и размышляя таким образом, я подмела склад и протерла окно раздачи. Яра что-то писала на планшете, сидя за столом.

Я подошла к ней.

– Все закончила. Можно мне домой идти?

Яра глянула на меня.

– Кстати, Маша… Новый Год приближается. Сегодня в Новограде вечеринка, у моих учеников тоже. Меня пригласили, и я могу кого-нибудь с собой взять. Может, ты бы хотела сходить?