Перезагрузка

Мне тоже стало не по себе. Нельзя сказать, что эти высказывания совсем почвы не имеют. Мне и самой иногда так кажется. Кто такой Ворон, если разобраться? Он же простым сержантом был раньше, и то не в Войну, а потом уже, в битвах с Ордой. Иволга соображает гораздо больше него, поэтому, может, мы и провели все эти операции. Но куда нас хочет завести Иволга, все эти разговорчики про «власть», этот план ее непонятный – я тоже не знаю!

Но только где альтернатива? Распустить ГСО по домам? Смешно. Это все равно, что Ищущие Блаженства – лечь и сдохнуть. Или, может, Кавказа сделать главным? Он, конечно, об этом и мечтает. Но чем он компетентнее Ворона и, тем более, Иволги?

Наконец Зильбер разрешил мне пойти на работу. С этого дня я решила считать себя здоровой, хотя меня еще пошатывало, и Зильбер велел выдавать мне двойную норму питания. Так что я продолжала наедаться практически досыта, хотя тайком делилась с Даной. Я отправилась на Завод, и надо же, Яра действительно не нажаловалась, меня не уволили. Она даже мне улыбнулась.

– Привет, Мария. Соскучилась по тебе даже. Давай-ка бери тряпку, надо полки почистить, все продукты снимай оттуда и вперед.

Я взялась за работу с большой энергией. В это время как раз был наплыв рабочих, но Яра справлялась с ним сама, а я разгребала завалы, которые образовались за мое отсутствие. Самое страшное – если у нас мыши заведутся. Моль, червячки мучные – не беда, кто на такое внимание обращает. А вот мыши могут пожрать еду. Но скоро они нам угрожать не будут, потому что Яра притащила из Новограда котенка. Там у них и кошки есть, и собаки. Котенка она назвала Чешира. Странное имя.

– Был такой Чеширский кот, – пояснила мне Яра, – литературный персонаж.

Чешира была серо-полосатая. Очень забавное существо. Но очень маленькая, мышей, наверное, еще не сможет ловить, если что. Яра кормила ее из своих продуктов – консервами в основном. Благо кошки едят не так много.

Я быстро узнала новости Завода. Они были невеселые. Яра рассказала, что штамповочный цех решил забастовать. Но кончилось это плохо. Одного мужика охранники расстреляли прямо на месте, только потому, что он на них матом ругался. Остальные перепугались, и в результате охранники выкинули за ворота человек двадцать, а остальные, куда деваться, взялись за работу. Уже новых набрали на те места…

Во время второго наплыва пришли как раз штамповщики отовариваться. Я выдавала им продукты, и высмотрела знакомого – Серого, мы с ним раньше как-то общались. Когда наплыв закончился, и рабочие пошли к цеху, я отпросилась у Яры и бегом догнала Серого.

– Чего? – обернулся он.

– Ты меня помнишь?

– Тебя ведь Машкой зовут? – Серый повзрослел за это время, он младше меня, я его совсем пацаном помнила.

– Да. Я Маша.

– Я стоять не могу сейчас, нам за опоздание с перерыва яйца откручивают.

– Знаю. Пошли, – мы двинулись вместе со всеми к цеху, – Серый, что у вас там случилось с забастовкой.

Парень сморщился и плюнул в сторону.

– Да это все из-за упаковщиков. Мы договорились, что бастуем все. Четыре цеха… А они струсили. Остальные тоже отказались. Вот мы остались одни. На все цеха бы у них охраны не хватило, а так – все к нам набились. Мы оборону вроде заняли, двери перекрыли. Но один цех – это для охраны ерунда… Двери они взорвали, ну и давай стрелять… хорошо еще, одного только убили, Мишку Фролова. Тридцать человек уволили… но они не разобрались, кто там больше бузил, кто меньше, уволили кого попало. Так что… нас много осталось еще. И пусть не думают, – он помрачнел, – фигли они у нас покой теперь поимеют. А тебя что-то на складе не видно было, ты где была-то, Маш?

– Болела, – ответила я мрачно. Мы попрощались у ворот цеха, и я побежала обратно.

Дома разыскала Иволгу.

– Ты знаешь, что на Заводе случилось?

– Ну а как же? – спокойно ответила Иволга, – ведь я там тоже работаю.

Я посмотрела на нее испытующе уцелевшим глазом. Работает она!

– Это ведь ты уговорила ребят бастовать, нет?

– Да и ты помогала, помнится, – ответила Иволга.

– Что там моей помощи… листовок немножко раздала, вот и все.

– Так и моей помощи там немного, – возразила Иволга, – ну подумай сама, как я, одна-единственная женщина, могла бы уговорить такую толпу мужиков? Кто меня послушает?

Я задумалась. Иволга, конечно, человек авторитетный… но не до такой степени в самом деле. Тут она права.

– Жалко, – сказала я, – там убили одного. Уволили многих.

– Это война, – твердо сказала Иволга, – у нас тоже убивают.

– Но они не хотели, может, на войну. Они же в ГСО не пошли. Они работать хотели, семьи кормить.

– Никто не хотел на войну, – Иволга помотала головой, – никто, Маус. Это у них называется классовая борьба, если по-научному. И происходит она сама по себе, без меня, без каких-либо листовок и уговоров. Листовками можно, конечно, ее слегка подогреть, направить… но только совсем слегка.

– Какая-какая борьба? – не поняла я.