Перезагрузка

Мне казалось, что все происходит как во сне. Когда Ворона потащили – он прихрамывал, и под носом была кровь – моим первым побуждением было рвануться и освободить его. Но Кавказ держал свой 22-й наготове, и судя по выражениям лиц, никто ничего не понимал. Так мы профукали удобный момент, и Ворона увели. Мы стояли как парализованные, а тут Апрель и другие тоже поняли свою ошибку, побежали в нашу сторону, но уже было поздно, все, что могло здесь случиться этой ночью – уже случилось. Кто-то держал фонарь, слабо освещая место происшествия. Я на ослабевших ногах подошла к убитому бойцу. Дыра у него была на спине, сзади, большая, так бывает, когда стреляют очередью с небольшого расстояния. Вопрос только, входное это отверстие или выходное. Я осторожно перевернула труп. Грудь тоже была прошита разрывными пулями, и ещё отчего-то перекошена челюсть и разбита губа.

– Маус, отойди! – попросил кто-то. Апрель достал комм и сделал несколько снимков.

– А где Иволга?

– Она сегодня в городе ночует.

– Да что же это делается-то!

– Ворон! Ворон убил?

– Так видно было, за что!

– Вы бы Ворона-то отпустили? – потребовал кто-то. Кавказ ответил бархатным баритоном.

– Чтобы он сразу в город ушёл? И мы его больше не нашли?

– Да ты что! Как ты смеешь на Ворона бочку катить! – Есь подступил к Кавказу, маленький, квадратный, похожий на задиристого воробья. Кавказ драться не стал, сделал шаг назад. Произнес своим внушительным львиным голосом.

– Ваш Ворон – обыкновенный убийца! Ему просто нравится убивать. Я был свидетелем, мои ребята были свидетелями. Парень выпил немного, ответил не по уставу – и сразу расстрел. У Ворона вашего крыша поехала. Если его на свободе оставить – он всех перебьёт.

– Постой! – перебила я. Голос у меня тихий, обычно мне Кавказа никак не перебить, но тут мой голос стал резким и крикливым, – оружие у Ворона – гауссовка. Где она?

Не из пистолета же тут стреляли, это явно…

– Унесли, ты не видела, что ли? – Кавказ махнул в сторону удалившегося конвоя. Чума наклонилась над трупом.

– Так это из обычного автомата стреляли.

– И как ты это определила? – ехидно спросил Кавказ. В самом деле, тут Чума загнула. Как тут поймешь? Отверстия большие на входе и на выходе – могло быть от гауссовки, если стрелять метров с пятидесяти… а могло быть от автомата, если ближе. Но если они говорили, и парень, по словам Кавказа, что-то не так ответил, то не мог же он стоять в пятидесяти метрах… И потом, разве у них было оружие в руках? Я порылась в памяти и поняла, что не могу точно вспомнить. Я сосредоточилась на бледном, разбитом лице Ворона, на том, что он шёл так послушно, даже вырваться не пытался. А было ли у них оружие – даже не заметила. Но с какой стати Ворон будет ночью ходить по Танке с оружием? Автоматы в оружейке обычно хранятся. Единственный здесь, у кого автомат на руках почему-то – это Кавказ.

Наши продолжали препираться с Кавказом, а я развернулась и побежала к первому корпусу, где у нас был пресловутый «подвал». Это и в самом деле подвал, печки там нет, сидеть довольно хреново. Там обычно никто и не сидит, вот Пуля посидела в свое время, и некоторые командиры такое наказание применяют – на несколько часов в подвал. У нас в первой это не принято, и я сама так не делала со своими.

У входа меня встретили двое парней из четвертой роты. Уже другие, что странно. В подвале нет постоянной охраны! Выходит, какие-то люди из четвёртой просто так шатаются ночью по Танке. Да еще с автоматами – кто их вообще выдал глядя на ночь?

– Пропустите! – потребовала я. Один из парней сообщил мне на нецензурном языке, куда я должна прямо сейчас пойти.

– А не пошел бы ты сам… – и я выдала свою трехэтажную версию пункта назначения горе-охранника. Но у них были автоматы, а у меня только «Удав», на кулачках они однозначно сильнее меня, да и не будем же мы отношения выяснять таким образом?

– Ребят, ну пустите! Мне поговорить надо с Вороном. Если он что-то сделал – надо хоть понять, что случилось!

– Будет суд, – ответил второй боец, – разберёмся, кто что сделал. А пока пусть посидит. Он убийца, ты что, сомневаешься? Наши своими глазами видели.

– Эй, Маус! – я обернулась. Передо мной стояла Чума и все наши за ней.

– Слышь, Маус, – негромко сказала Чума, – мы тут подумали… надо бы дежурство организовать. А то они Ворона ночью замочат, и мы ничего не узнаем. Потом скажут, что так и было.

Я кивнула устало. На самом деле вряд ли они замочат Ворона, тут Чума ошибается. Если их целью было просто замочить, то они бы уже это сделали. И свалили бы на дружков. Велика ли проблема – очередь в спину дать…

Нет, тут сложнее все. Кавказу доказать нужно, что Ворон – сволочь и убийца. Ещё суд, вишь ты, собираются устроить. Ведь ясный пень, Кавказ сам хочет ГСО командовать. А гарантии, что его выберут просто так – нет. Поэтому и понадобился целый спектакль… хотя с другой стороны, неужели Кавказ в присутствии своих замочил собственного бойца? Только ради спектакля?