Переживая горе. Истории жизни, смерти и спасения

На следующем сеансе Руфь не могла поверить в то, как изменилась. Ей стало гораздо легче, словно камень с души упал. Она долго пыталась понять, может ли довериться этому ощущению, но в итоге заключила, что ей действительно стало лучше. «Мои голоса стихли. Они лишь изредка перешептываются», – сказала Руфь. Я расспросила ее об этих голосах в голове и узнала, что теперь она могла задвинуть их подальше, чтобы они больше не мешали ей.

Со временем чувства Руфи стали менее интенсивными. Она по-прежнему разбиралась с главными темами – смертью брата, выкидышами, отношениями с отцом.

Теперь все сдвинулось с мертвой точки. Руфь смогла выразить свой гнев на отца и разобраться в своих потребностях. После смерти отца она согласилась управлять его компанией, но эта сфера деятельности ее не интересовала. После долгих обсуждений с ее матерью (некоторые разговоры заканчивались истериками Руфи) было решено продать бизнес. Это полностью изменило жизнь Руфи: такое решение создало личное пространство между ней и отцом, а также позволило довериться своему мнению и действовать исходя из него. Как только эта огромная проблема была решена, Руфь смогла перейти к теме смерти брата Дэниела, говорить о боли и растрате огромного потенциала, а также о том, что о некоторых вещах она никогда не узнает.

Мысли о Дэниеле в первую очередь вызывали отчаяние и печаль. Руфь оплакивала будущее, которого у него никогда не будет, и отношения, которых она никогда не построит с ним. Руфь не была особенно близка с братом: они виделись лишь пару раз, и она не знала, каким он был человеком. Она не могла решить, нужно ли знакомиться с его матерью. Как всегда, Руфи тяжело давалось принятие решения. Ее волновало, не предаст ли она свою мать, если решит встретиться с любовницей отца. Наконец Руфь приняла решение: «Дэниел не сделал ничего плохого. Он был жертвой с самого рождения. Я хочу встретиться с его матерью ради него – в конце концов, он был моим братом».

После встречи с матерью Дэниела Руфи стало хуже, хотя она узнала больше о брате. Дэниел всю жизнь хотел, чтобы отец открыто признал его как своего сына, но этого так и не произошло. Он был умным и чутким мальчиком, но его самооценку серьезно подорвало существование «таинственного отца». Из-за этого он плохо учился в школе и не мог завести друзей. Он стал одиночкой. Дэниел и его мать побывали на похоронах отца Руфи, но их никто не узнал. Смерть Дэниела, как и его рождение, была внезапной нежеланной случайностью.

В конце концов мы с Руфью признали, что история ее отца осложнялась распределением чувства вины. Руфь не могла ополчиться на отца в силу многих смягчающих обстоятельств – он ведь тоже был жертвой. С учетом событий, выпавших на его долю, он сделал все возможное, чтобы прожить достойную жизнь. Но он передал часть своей травмы своим законнорожденным и внебрачным детям.

На последнем сеансе Руфь сказала: «Терапия похожа на увеличительное стекло: хоть она порой и выматывает, я увидела то, чего никогда бы не увидела. Возможно, я могла бы ходить на сеансы всегда, такую фантастическую помощь они оказывают. Но, наверное, мне стоит отказаться от терапии, чтобы начать жить в этом мире».

Мусси

Когда Мусси вошел в мой кабинет, я испугалась, но не потому, что он мог навредить мне. Скорее это я могла навредить ему. Именно таких мужчин я инстинктивно избегала. Мусси хорошо одевался, носил дорогие часы и громко говорил, изображая из себя альфа-самца. В центре его системы ценностей были деньги: сколько он зарабатывал, какой большой была его квартира, какой быстрой машиной он управлял. Когда Мусси платил мне, то отсчитывал купюру за купюрой, отчего у меня складывалось впечатление, что он расплачивается со мной, как с проституткой.

Мусси был широкоплечим мужчиной среднего роста, ему не было и 30 лет. Его отец, иранец по происхождению, развелся с его матерью-англичанкой. Мусси постоянно улыбался, но улыбка не сочеталась с печалью в его глазах. Он пришел ко мне, потому что четыре месяца назад его младший брат Хашим покончил с собой. Он застрелился, когда приехал к матери на ее день рождения. Это стало абсолютной неожиданностью для семьи. Хашим был на три года младше Мусси, учился на последнем курсе университета. По мнению Мусси, Хашим стал параноиком из-за того, что еще со школы курил травку. Мусси сказал мне, что его брат покончил с собой не из-за плохой жизни, а из-за наркотической зависимости, которая «сделала его психически больным».

Хашим приехал к матери в ужасном состоянии. Он мучился паранойей и думал, что за ним кто-то гонится. Мать очень беспокоилась о нем и на следующий день отвела к психиатру. Врач выписал лекарство и назначил прием на следующей неделе. Вечером того же дня, пока мать готовила ужин, Хашим нашел ключ от оружейного шкафа (его дедушка был отличным стрелком и оставил охотничье ружье своим внукам) и застрелился в гараже.