Переживая горе. Истории жизни, смерти и спасения

Напряженность Генри из-за работы портила его отношения с Мими. Если с коллегами он был терпелив, то с Мими – ворчлив и раздражителен. Мими хотела видеть дома «рабочего Генри». Они не могли делиться друг с другом любовью, а это наладило бы их отношения. Вскоре Генри и Мими решили съездить в Париж на выходные. Отъезд из дома восстановил их ощущение благополучия и придал энергии, хотя оба знали, что в самолете на них снова нахлынет напряжение. Мы даже провели сеанс по Skype, во время которого они остановились на парковке в Париже. Я с радостью отметила улыбки на их лицах.

Генри любил приключения, хотел отвлечься и заняться чем-то новым с Мими, как было раньше. Я понимала его страх: он боялся, что если они не сделают шаг вперед, то рухнут в пропасть тоски, из которой уже не выбраться. Но Мими этого не хотела. Ей хотелось проводить все время дома, завести щенка, читать и рисовать. Меньше всего ей хотелось двигаться или пробовать что-то новое и опасное. Ей пришлось сузить сферу своей жизни, чтобы справиться с внутренним страхом. Мими всегда говорила четко, была умной и образованной. Но я видела, что мечты, разрушенные смертью Эйдена, мешали ей надеяться на большее, чем просто пережить очередной день. К счастью, Генри был терпеливым и выносливым. Он понимал ситуацию и ни разу не предлагал что-то необдуманно.

Спустя несколько недель Мими подхватила вирус и тяжело заболела. Она выздоровела лишь через полмесяца, и это плохо сказалось на ее эмоциональном восстановлении. Мне снова показалось, что она перестала доверять своему телу, что оно ее подвело, и это понимание расстраивало ее. Мими боялась и злилась на свою смертность. «Я словно деталь пазла, которая никуда не вписывается – ни эмоционально, ни физически, никак, – сказала она. – Я не знаю, вписываюсь ли я куда-то в социальном плане, я не знаю, что мне нравится делать, я не знаю, что меня интересует. А еще это чувство потерянности – горе, безнадежность и огромная печаль». Мими видела себя лишь рядом с Эйденом. Она чувствовала пустоту в своих руках, в которых должен был лежать ее сын.

Мы обсудили их разногласия, и это оказалось полезным. Мими и Генри умели справляться с трудностями, а это ключевой аспект успешных отношений. Даже если они злились друг на друга, то не пускались в обвинения и умели мириться. Сила близких отношений поддерживала эту пару. После одного особенно неприятного обсуждения я заметила, как нежно Генри и Мими подшучивали друг над другом, и это вселило в меня надежду.

Они оба говорили об Эйдене. О том, что они никогда не узнают, каким он был, какой бы личностью стал, на кого из них был бы похож. О том, что они никогда не услышат его голос и могут только представлять, как бы он выглядел, став постарше. Хотя эти разговоры были болезненными, в какой-то степени они предоставили Мими и Генри пространство, где можно было излить свои чувства.

Долгие недели Мими чувствовала себя опустошенной: «Я не хотела есть, я не хотела вставать с постели, я не хотела одеваться. Да, я чувствовала себя ужасно, но хотя бы принимала душ и расчесывалась». Друзья часто звали их в кафе, и раньше они с удовольствием соглашались, но теперь общение с ними казалось им чем-то таким далеким. После трагедии Мими боялась незнакомой обстановки и не знала, как отреагирует, если кто-то напомнит ей об Эйдене. Ей бы хотелось контролировать свои чувства, хотелось щелкнуть переключателем в голове, чтобы почувствовать себя лучше. «Я так надоела самой себе, что на месте Генри уже подала бы на развод», – говорила она. Это неприятная правда: горе невозможно контролировать. Оно возникает само по себе и гораздо сильнее, чем, как нам кажется, мы можем вынести.

Мими хотела понять, как она справлялась с чувствами по сравнению с другими людьми. Многие задаются вопросом: «Я справляюсь лучше или хуже других?» Генри и Мими считали, что справлялись хуже остальных из-за своей глубокой боли. Я предложила Мими сравнение, которое ей понравилось: смерть Эйдена была похожа на землетрясение, которое по-разному повлияло на каждое здание в его зоне. Восстановление тоже будет происходить по-разному, поэтому Мими не должна была сравнивать себя с другими.

Мими тоже придумала хорошее сравнение. Она сравнивала себя со стартапом, новой компанией в начале ее деятельности, когда еще нет надежных рабочих систем или баз данных. Ей казалось, что она резко перешла в новую версию себя, которую она не знала, не любила и не желала знать. Боль влияла на нее не как гнев или другие чувства: она въедалась и не проходила. Мими начала понимать, что ей нужно поддаться, впустить эту скорбящую неуверенную версию себя и позволить ей остаться с амбициозной, успешной и уверенной Мими. Прежняя часть ее личности казалась разбитой, но Мими должна была сохранить ее. Как-то она заявила, что находится «в чистилище» – идеальное сравнение. Не на земле, не в раю или аду, а в бесформенной безлюдной земле, где ей предстояло адаптироваться, чтобы выжить.