Переживая горе. Истории жизни, смерти и спасения

Похоже, Генри справлялся успешнее, но печаль тоже нанесла серьезный удар. Иногда она казалась ему невыносимой, потому что теперь смерть ощущалась чем-то реальным. Генри занимался спортом в парке: ощущение физической силы помогало почувствовать свою психологическую силу. Чтобы успокоиться, он иногда вспоминал, как держал Эйдена на руках, чувствовал вес его тела, гладил нежную кожу и сжимал крошечные холодные пальцы в своей большой ладони. Генри сказал со слезами на глазах: «Я благодарен, что смог погладить его по головке». Эйден был реальным: он родился. Генри боялся забыть эти воспоминания в будущем.

Еще Генри расстраивало то, что большинство друзей не признавало боль его утраты. Они спрашивали о Мими и думали, что ему было не так тяжело. Он молча злился на самых близких друзей, которые изредка писали ему. Он больше не хотел иметь с ними дел. Генри мог поговорить о печали и травме лишь со своим двоюродным братом, а также братом Мими. «Мужчины могут плакать и проявлять эмоции, когда проигрывают их любимые спортивные команды, – сказал он. – Так почему они не могут плакать из-за действительно важных вещей?»

Генри и Мими начали отдаляться друг от друга. Они впервые поняли это во время долгой прогулки на выходных. Они много говорили и решили, что будут управлять их процессом переживания горя как проектом. Они набросали план их совместного будущего – что они хотят, как этого достичь, как продолжать общение друг с другом. Это помогло снова сблизиться и придало уверенности.

Генри и Мими всегда приходили на сеанс вдвоем, и это было важной частью обсуждения их утраты. Это помогало не свалиться в растущую пропасть их прежних проблем. Им удалось почувствовать, что происходило внутри каждого из них: легче прислушаться друг к другу, когда говоришь в присутствии постороннего человека. Как и большинство пар, Генри и Мими беспокоились, что своим несчастьем делают друг друга несчастными. Парам всегда сложно найти баланс между открытостью, ведущей к эмоциональной связи, и излишним сближением, которое вызывает чувство взаимозависимости. В целом Генри и Мими хорошо справлялись с этой задачей. Иногда они удивляли друг друга, узнавая что-то новое, но они всегда чувствовали себя одной командой. Теперь они вместе занимались спортом и медитировали. Безусловно, это говорило о начале процесса восстановления…

Через год Генри и Мими захотелось вернуться в знакомую обстановку, встречаться с семьей и старыми друзьями. Генри не мог решить, должны ли они оставаться дома или выходить в свет, и это вызывало у него растерянность. Он утратил привычную энергию борьбы. Мими же выбрала подход «притворяйся, пока не добьешься своего» и заставляла себя выходить из дома, посещала курсы и занималась волонтерством. Она признала свое плохое состояние, и это немного помогло ей: «Я словно распутываю крепкий узел». Мими почти щелкнула тем внутренним переключателем, который позволил появиться необходимой версии ее «я». Я видела, что она притворялась в начале и после окончания сеанса. Тон ее голоса повышался, и она говорила счастливым сладким голосом, который меня раздражал. Но все встало на свои места, когда я поняла, что она делает это ради Генри. Мими старалась держать себя в руках ради него, даже если не могла сделать это ради самой себя. Они словно были на невидимых качелях: в лучшем случае они поднимали друг друга, в худшем – опускали. Они оба находились в ловушке тяжелых конфликтующих мыслей – о жизни и смерти, надежде и отчаянии, силе и бессилии. Эти мысли не покидали их и вызывали тревогу. Но лишь озвучив их, Генри и Мими смогли понять, в каком направлении двигаться.

Они чувствовали, что застряли. Они решили написать Эйдену письмо на годовщину смерти, но прошло 3 месяца, а письмо так и не было написано. Мими призналась, что не могла двигаться вперед, но это еще не все. Она не пережила на самом деле те события в жизни ребенка, о которых мечтала, и не могла убрать с глаз те немногие вещи, которые были связаны с Эйденом: одежду, колыбель, молокоотсос. «Память – это все, что у нас есть. Воспоминания о прошлом сложно отпустить», – сказала Мими. Генри казалось, что они жили словно в тумане. Мы вместе решили, что им нужно что-то изменить, выйти из этого состояния. Квартира, которую они снимали, больше всего напоминала об Эйдене. К тому же она была «призрачной»: Генри и Мими не повесили ни одной фотографии и ничего не меняли, чтобы сделать ее своей.

Генри и Мими должны были позволить Эйдену «уйти». Они должны были уделить время процессу переживания горя. Но в определенный момент он мог вызвать тяжелые чувства и повергнуть в депрессию. Психологически Генри и Мими не хотели отпускать Эйдена. Они как можно крепче «вцепились» в него, поэтому им было сложно что-то менять: им казалось, что тогда они забудут его. Я согласилась, что страх забыть Эйдена был огромным, но Генри и Мими знали, что это было невозможно. Они признали, что пора что-то менять. Это позволило бы им перемещаться между настоящим и прошлым – между счастливыми моментами и воспоминаниями об Эйдене.