Переживая горе. Истории жизни, смерти и спасения

Между образом, созданным Барбарой, и ее реальной силой было интересное противоречие. Эта ненавязчивая вежливость, которая напоминала прежние времена, говорила о том, что Барбара слушалась мужа. Но это опровергал ее стальной характер, позволивший ей бороться с трудностями и выиграть годы жизни для них обоих. У нее была близкая подруга, и им одновременно диагностировали рак почки. Но подруга умерла в течение года. Барбара думала, что это произошло потому, что подруга все время злилась и задавалась вопросом: «Почему я?» Барбара хладнокровно отвечала: «Почему не я?»

Отношения Барбары с системой здравоохранения были разными. Ее очень расстраивало отсутствие информации и взаимодействия между врачами. Ей казалось, что врачи упустили ее рак: она долгие месяцы жаловалась на боль. Наконец, Барбара нашла врача, которому могла доверять, и сказала ему: «Теперь вы мой Бог». Она нуждалась в человеке, на которого можно было направить свою надежду. Но как и многие врачи, он был очень занят, поэтому Барбара подолгу не получала от него информации или ответов. С одной стороны, она знала, что врач подчинялся системе. С другой – она была полна негодования. В какой-то момент он заставил ее замолчать, сказав: «Извините, я был с умирающим пациентом».

Вскоре голос Барбары стал слабым: она явно устала от нашего общения. Она пообещала мне, что пригласит друзей в гости и перестанет ждать, пока они позвонят. Мы договорились снова встретиться, она вежливо поблагодарила меня, я вежливо распрощалась, словно мы просто встретились за чашкой чая и поговорили о погоде. Абсурд.

Реакция Барбары на ее смертельный диагноз напоминала горе после смерти близкого человека: борьба между тем, что можно принять, а что нельзя, противоречивые чувства… Вот почему она нуждалась в поддержке. Любящие друзья могли посидеть рядом, вместе посмотреть скачки и предаться воспоминаниям. Я надеялась, что у них хватит сил поговорить о ее скорой смерти, если Барбара поднимет эту тему.

Я поняла, что наше поведение при жизни показывает наше поведение при смерти, только, возможно, последнее более интенсивно. Достоинство и сила были главным источником поддержки для Барбары. Мы должны были вместе найти способ выразить это достоинство и силу, а также страх неизвестного. Я надеялась, что она не очень нервничала, рассказав так много незнакомому человеку.

Я также думала о том, как она меня встретила – ждала во дворе и предложила торт и чай. Сама я веду себя иначе. Моим друзьям повезет, если я предложу чашку чая и печенье, потому что, когда они приходят, я обычно чем-то занята. Барбара уделила мне все внимание, и ее желание позаботиться обо мне говорило о ее щедрости. Возможно, она была последней из рода женщин, для которых борьба со сложностями наряду со щепетильностью и вежливостью, улыбкой и чашкой чая была нормой. Вероятно, Барбара заплатила высокую цену за такие манеры в прошлом. Мысли об этом оставили неприятный осадок, и я решила поговорить на эту тему позже.

Вскоре я получила вежливое электронное письмо от Барбары, в котором она снова звала меня к себе. Я была рада, что не напугала ее. Я приехала к ней спустя несколько недель после нашей первой встречи и с облегчением отметила, что она выглядела так же. Ее состояние не ухудшилось. Разумеется, меня ждали чай и торт. Барбара рассказала, что ей выписали новые лекарства, и она надеялась, что они помогут. Она выглядела такой оптимистичной и позитивной, что я не знала, захочет ли она говорить о своей смерти. Но я знала, что не мне нужно было спрашивать об этом.

Барбара пока что не вступила в мысленные психологические дебаты, в которые рано или поздно должен вступить любой на ее месте, когда принятие смерти будет правильным решением, приносящим спокойствие и мир, и когда желание слишком рано сдаваться будет неправильным решением, когда каждый день достоин борьбы. Я хорошо понимала, что Барбара отлично сражалась с болезнью, но теперь борьба приносила ей лишь стресс, потому что эту войну ей было не суждено выиграть. Я надеялась, что со временем помогу ей озвучить эту мысль. Мы обе знали, зачем я пришла, и я давала ей массу возможностей поднять тему вместе со мной, задавая открытые вопросы вроде: «Вас что-то тревожит?» Она отвечала так: «Я не знаю, смогу ли сходить на местную выставку цветов. Я очень хочу, но боюсь, что у меня не будет сил». Мне казалось, что Барбара вела два параллельных разговора: одно она произносила вслух, а другое не хотела или, возможно, не должна была озвучивать (но мы обе это понимали). Барбара говорила с огромным трудом – ей приходилось бороться за каждый вздох. Мы обе знали, насколько она больна.