Перфундере

–Ты должна справиться с этим. Ты многое пережила и ты знаешь, как пережить и это. Нужно попытаться забыть. Сейчас тебе нестерпимо больно и ты не веришь в то, что видишь своими глазами. Я знаю, я и сам прошёл через эту агонию. Вставай, мы должны уходить. Мы бессильны, Свен. Мы бессильны.

Его слова причиняли боль, но Леман был прав. Ему тоже больно, я знаю. Больно видеть меня такой, больно видеть безжизненного Йона, больно оттого, что от его прежней жизни остались лишь куски плоти, разбросанные по углам стаей голодных собак. Доктор Леман, наверное, не хотел, чтобы меня вытаскивали оттуда силой, поэтому и торопил, не давая уйти в себя. Я поддалась на его уговоры, встала и побрела в сторону лестницы, до выхода, по улице, до Центра искусственного сна, до палаты. Доктор Леман шёл со мной шаг в шаг, придерживая за локоть и не произнося ни слова. Санитары и другие пациенты – проходящие акклиматизацию или готовящиеся к погружению в сон – бессовестно пялились на меня, когда мы проходили через фойе, но все их взгляды не задевали мою опустошённую душу. Я сбросила тапочки, и вдруг сознание пронзила ясная мысль, настолько чёткая и манящая, что я вскрикнула от переворота в моей голове. Доктор посмотрел на меня ошарашенными глазами, а я в ответ сделала шаг ему навстречу.

–Доктор Леман! Прошу Вас! Сделайте что-нибудь! Верните меня на Перфундере! – голос звучал прерывисто и истерически-звонко.

Он отстранился от меня, хмуря брови, очевидно, не понимая, о чём я говорю.

–Мне снилась Перфундере, доктор! Чистая и прекрасная планета, где живы моя мама и Йон, где люди дышат чистым воздухом и едят настоящую пищу. Прошу Вас, верните меня туда! Я отдаю всё своё имущество, доставшееся мне по наследству. Квартира! У меня ведь есть квартира! Бабушка оставила её мне, а родители по закону не могли продать эту недвижимость, чтобы достать побольше воздуха. Её можно сдавать в аренду. Доктор Леман, прошу Вас! – вцепившись в его халат, повторяла я, – Сделайте всё, чтобы завтра меня не было в этом мире! Умоляю Вас!

Леман жестом остановил мои мольбы, и я замерла в ожидании его реакции.

–Отдохни. Ты устала.

–Я не устала! Послушайте меня! – разгневанно кричала я. Устала? Что за вздор? Я спала целых полгода! Не достаточно ли отдыха? Хотелось ударить его, чтобы хоть как-то донести до Лемана тот факт, что я более нежизнеспособна в пределах этого мира.

–Свен! Ты не в себе! Прими горизонтальное положение или я попрошу вколоть тебе транквилизатор! – прорычал доктор, и от его слов всё внутри оборвалось. Я вновь поддалась. Укутавшись одеялом по самую макушку и не произнося ни слова, я смирилась со своим временным пленом, да к тому же с надсмотрщиком. Но то был надсмотрщик, от которого зависела моя жизнь. Во всяком случае, так мне хотелось думать. Мысль о том, что доктор Леман может быть бессилен что-либо сделать, была для меня в тот момент неподъемной. Ожидание казалось вечностью, но я продолжала молчать, зная, чего хочет доктор Леман. Чего? Всего лишь адекватности.

Прошло больше двух часов, прежде чем я успокоила свою агонизирующую сердечную мышцу, вхолостую гонявшую кровь по организму, восстановила сбитое дыхание и усмирила тело, которое била мелкая дрожь. Я высунула лицо из-под одеяла и тихо спросила:

–Доктор Леман… Где Зои?

–Там же, где и её брат…

–Что произошло?

–Туберкулёз.

–Когда?

–Месяц назад.

–Доктор Леман.

–Что?

–Вы поможете мне уйти?

Я почувствовала, что мои слова произвели впечатление на доктора. Понимаю, что они звучат ужасно. Но мне плевать на лингвистику, просто дайте мне ответ, дайте мне хоть какой-нибудь ссохшийся корень погибающего дерева, чтобы я смогла за него зацепиться!

–Ты правда хочешь проспать всю жизнь?

–Я хочу обрести покой.

–Покой? – переспросил доктор Леман, желая услышать что-то более конкретное.

–Да. Я хочу улететь на планету, где клетки моего мозга не будут стонать от боли. Там я забуду о том, что ненавижу себя. – Мой голос непроизвольно перерастал в надрывный скрежет, – Ненавижу себя за то, что думала только о себе. Йон погиб, пытаясь спасти жизнь сестры, а я в это время почивала на мягкой подушке. Я отвратительна сама себе и так виновата перед всеми, кого уже не вернёшь. Но я не могу искупить свою вину.

–В том, что произошло, нет твоей вины.

–Ошибаетесь, доктор. И Вы, как врач, должны это знать, ведь бездействие во врачебном кодексе сопоставимо с намеренно причиняемым или нанесённым по неосторожности вредом.

–Это – другое.

–Вы знаете, что я смогла бы вынести всё это.

–Знаю.

–Но я не хочу.

Доктор опустил голову, и в этом жесте я услышала голос: «Понимаю, я всё понимаю». Он поднялся со стула и направился к выходу. Что это значит? Каков ответ?

Он остановился в дверях и произнёс: