Перо ковыля

Начало моего сидения около орлиной обители не обещало интересных событий. Режим дня у птиц во время насиживания был такой же, как у других крупных хищников. Орел или улетал на охоту и, принеся добычу, отдавал ее самке, или праздно сидел на одной из сосен. Был даже день, когда не ели птицы, наверное, сытые охотой предыдущего дня. Орлица тогда с рассвета до вечера ни разу не покинула гнезда. Утром носилась с вывертами над поляной сизоворонка, не обращая внимания на орлицу, но со злостью бросаясь на орла, когда тот улетал или возвращался. Пела юла, перелетая по мелким сосенкам. Два зайца все утро рыскали между толстенными пнями, пока жара не загнала их в лес. Орлица следила за ними с явным интересом. Видела она и маленького косуленка, оставленного матерью в тени нескольких молоденьких березок. Прилетала поворковать на ее дерево горлица, но она даже голову не подняла посмотреть, кто над ней. И вдруг как-то сразу, будто сробев, поплотнее прильнула к помосту, стараясь вжаться в него, быть незаметнее, меньше.

А всего-то на кончик шпиля сосны взлетела небольшая, с дрозда, птица, воинственно размахивавшая длинным хвостом. Оказывается, рядом с могильниками загнездилась пара серых сорокопутов, птиц в этих местах еще более редких, чем они. По крайней мере, у меня это была первая встреча с гнездящимися серыми, или большими, сорокопутами за все годы изучения птиц в Черноземье. Зимой же бродячих одиночек сорокопутов можно встретить в перелесках, на пустырях, в речных займищах, где они ловят мелких грызунов и любых птиц меньше себя ростом.

Весом сорокопут на одну четвертую легче скворца, но выглядит крупнее, чем он, потому что хвост у него вдвое длиннее скворчиного и голова больше. Этот маленький и отчаянно смелый хищник терроризировал орлиную семью. Особенно докучал он орлице, почти не отлучавшейся с гнезда. Раза три-четыре за день прилетал он на ее гнездовое дерево. Усевшись на макушке, он угрожающе размахивал хвостом, словно обдумывая, как посильнее досадить наседке. Потом, трепеща крыльями, зависал над орлицей, как бы прицеливаясь ударить получше, и падал ей на спину. Изнуряемая жарой, наседка даже не оглядывалась. А сорокопут, ободренный собственной удалью, ударял еще раз, тут же взлетая вверх, словно отскакивая от упругой спины орлицы. В голову он не метил, а жесткие перья орлиных крыльев были для него непробиваемой броней, но отказывать себе в этом удовольствии он не хотел. Иногда вместе с ним прилетала и его самка, но ни разу не отважилась, а может быть, и не хотела нападать на беззащитную орлицу, которая терпела его дерзость, не делая ни малейшей попытки защититься.

Сорокопут никогда не пропускал тех минут, когда орлица отлучалась с гнезда, и тут же оказывался у нее за спиной. На орла он почему-то не нападал, словно чести не удостаивал, но и не боялся его. Он норовил ударить орлицу, когда она чистилась или обедала на дереве, но особенно рьяно бросался на нее в воздухе. И громадная птица в полете не чувствовала той уверенности, какую она имела, стоя или лежа на твердой опоре, защищенная броней крыльев. Ожидая удара, она старалась встретить налетевшего сверху и сзади сорокопута клювом, неуклюже оборачиваясь на лету. Скорый на крыло сорокопут, стремительно налетая сверху, заставлял ее и зеленую веточку бросить, которую она несла в клюве, и опуститься на ближайшее дерево. Так что попасть в гнездо ей удавалось не сразу. Интересно, что орлы видели гнездо сорокопутов, но позволили им выкормить весь выводок, наверное не припугнув ни разу: не опустились до мелочной мести.

Другие соседи — из смежного квартала, пара воронов, наоборот, больше недолюбливали орла. Они ни разу не дали ему пролететь свободно через свое воздушное пространство, был ли он с добычей или без нее. Завидев могильника, они с набатным круканьем в два голоса поднимались выше него и, пристроившись сзади, норовили ударить в спину. Вороны в воздухе выглядели лишь немного меньше орла, а орел почти не уступал им в скорости. И со стороны их нападение было, пожалуй, похоже на птичью игру.

Как только один из воронов был готов нанести удар, орел применял красивый прием, без усилий уходя от соприкосновения с противником. Он подтягивал крылья к корпусу, почти складывая их, и резко пикировал к верхушкам деревьев. А когда до его гнездового дерева оставалось несколько взмахов, сам переходил в нападение и отгонял черных птиц на их территорию. После такого отпора вороны успокаивались и улетали к своему гнезду. Сильные, рослые, они побаивались нападать на орла в одиночку, а преследуя его вдвоем, только мешали друг другу. Может быть, настоящий удар они не собирались наносить. Знали орлы и вороны друг друга хорошо, гнездились по соседству не один год, и было в их отношениях что-то свойское.