Перси Джексон и похититель молний

Почему Посейдон меня спас? Чем больше я об этом думал, тем больше меня мучил стыд. Да, несколько раз мне повезло. Но против такой твари, как Химера, у меня не было никаких шансов. Бедные люди на смотровой площадке наверняка сгорели. Я не смог защитить их. Не был я никаким героем. Может, мне лучше и вовсе остаться здесь и стать придонной рыбой вроде этого сома.

Плюх-плюх-плюх – прошлепало у меня над головой гребное колесо речного трамвайчика, разгоняя ил.

И совсем рядом я увидел свой меч: сверкающая бронзовая рукоять торчала из грязи.

Женский голос заговорил снова: «Перси, возьми меч. Твой отец верит в тебя». На этот раз я был уверен, что голос настоящий. Мне не послышалось. Казалось, он шел отовсюду, распространяясь по воде, как ультразвук дельфинов.

– Где ты? – крикнул я.

И тут сквозь мутную воду я разглядел ее – прозрачную женщину, призрак в течении, парящий прямо над мечом. Течение колыхало ее длинные волосы, а едва различимые глаза женщины были зелеными, как мои.

У меня к горлу подступил комок.

– Мама? – позвал я.

«Нет, дитя, я только вестница, хотя судьба твоей матери не так безнадежна, как тебе кажется. Отправляйся на побережье Санта-Моники».

– Что?

«Такова воля твоего отца. Прежде чем сойти в Подземный мир, ты должен отправиться в Санта-Монику. Прошу, Перси, я не могу долго здесь оставаться. Река слишком грязная».

– Но… – Я был уверен, что передо мной мама или ее призрак. – Кто… как ты… – У меня было столько вопросов, что слова застревали в горле.

«Мне пора, храбрец, – сказала женщина. Она протянула руку, и я почувствовал, как течение ласково коснулось моего лица. – Ты должен отправиться в Санта-Монику! И, Перси, не доверяй дарам…» – Ее голос стих.

– Дарам? – переспросил я. – Каким дарам? Подожди.

Она попыталась заговорить снова, но я ничего не услышал. Ее образ начал таять. Если это и была мама, я снова ее потерял.

Мне хотелось утопиться. Была только одна проблема: утопиться я не мог.

Она сказала: «Твой отец верит в тебя».

И назвала меня храбрым… хотя, может, она к сому обращалась.

Я подобрался к Анаклузмосу и схватился за рукоять. Возможно, Химера и ее толстая мамаша-змея все еще наверху, ждут подходящего момента, чтобы меня прикончить. Во всяком случае, скоро должна явиться полиция смертных, чтобы выяснить, кто взорвал арку. Если они найдут меня, у них возникнут ко мне вопросы.

Я вернул колпачок на место и засунул меч, снова превратившийся в ручку, в карман.

– Спасибо, отец, – повторил я, обращаясь к темной воде.

А потом оттолкнулся от илистого дна и поплыл наверх.

Я выбрался на берег рядом с плавучим «Макдоналдсом».

В квартале отсюда все машины экстренных служб, какие только были в Сент-Луисе, съезжались к арке. В небе кружили полицейские вертолеты. Зевак собралось не меньше чем людей на Таймс-сквер в канун Нового года.

Маленькая девочка сказала:

– Мама! Этот мальчик вышел из реки.

– Замечательно, милая, – ответила ее мать, вытягивая шею и рассматривая кареты «Скорой помощи».

– Но он не мокрый!

– Замечательно, милая.

Журналистка вещала перед камерой:

– Как нам сообщили, версия с нападением террористов маловероятна, но расследование пока еще на начальной стадии. Монумент, как вы видите, серьезно пострадал. Мы пытаемся найти кого-то из выживших, кто видел своими глазами, как один из посетителей упал с арки.

Выживших. Я почувствовал облегчение. Возможно, работнику парка и семье туристов все же удалось выбраться оттуда. Вот бы с Аннабет и Гроувером тоже было все в порядке.

Я попытался протиснуться сквозь толпу и заглянуть за полицейское ограждение.

– …мальчик-подросток, – говорил другой репортер. – По информации Пятого канала, камеры наблюдения зафиксировали, как подросток устроил дебош на смотровой площадке и спровоцировал этот ужасный взрыв. Трудно поверить, Джон, но это то, что нам удалось узнать. Напомню: о погибших пока не сообщается…

Я наклонил голову пониже и попятился. Придется идти в обход. Полицейских и журналистов здесь была целая тьма.

Я уже потерял всякую надежду найти Аннабет и Гроувера, когда знакомый голос проблеял:

– Пееер-си!

Обернувшись, я оказался в медвежьих – или козлиных? – объятиях Гроувера.

– Мы решили, что ты отправился в Аид трудным путем! – сказал он.

За ним стояла Аннабет, напустив на себя сердитый вид, но было заметно, что она тоже рада меня видеть.

– Тебя нельзя и на пять минут оставить! Что случилось?

– Я вроде как упал.

– Перси! С шестисот тридцати футов?!

Позади нас полицейский крикнул:

– Дорогу!

Толпа расступилась, пропуская медиков, кативших носилки, на которых лежала женщина. Я тут же узнал в ней мать мальчика со смотровой площадки. Она лепетала: