Перси Джексон и похититель молний

Я расхохотался:

– Ты?! Архитектор?!

Уж не знаю почему, но представить архитектором Аннабет, которая пытается целый день сидеть на одном месте и чертить что-то, я без смеха не мог.

Аннабет вспыхнула:

– Да, архитектор. Афина хочет, чтобы ее дети творили, а не только рушили, как один бог землетрясений, не будем говорить какой.

Я перевел взгляд на бурые воды Миссисипи, волнующиеся внизу.

– Прости, – извинилась Аннабет. – Это было грубо.

– Неужели мы не можем быть заодно хоть в чем-то? – взмолился я. – Слушай, разве Афина и Посейдон ни разу не объединяли усилий?

Аннабет задумалась.

– Наверное… в деле с колесницей, – нерешительно проговорила она. – Мама ее изобрела, а Посейдон создал лошадей из морской пены. Получается, они работали вместе.

– Значит, и мы тоже можем. Верно?

Мы въехали в город, и гигантская арка скрылась за зданием отеля. Аннабет проводила ее глазами.

– Думаю, да, – наконец согласилась она.

Мы прибыли на станцию. По радио объявили, что до отправления в Денвер остается еще три часа.

Гроувер потянулся. Еще не успев толком проснуться, он заявил:

– Поесть!

– Да ладно тебе, козлик, – сказала Аннабет. – Пойдем смотреть достопримечательности.

– Достопримечательности?

– Арку «Западные врата», – кивнула она. – Может быть, другого случая подняться на нее мне не представится. Вы идете или нет?

Мы с Гроувером переглянулись.

Я хотел отказаться, но понял, что отпустить Аннабет одну мы никак не можем.

Гроувер пожал плечами:

– Если там будет кафе без монстров, я согласен.

От станции до арки было около мили. Поздним вечером очередь на вход была уже не такой длинной. В подземном музее мы разглядывали крытые повозки и всякое другое барахло из 1800-х годов. Ничего особенно увлекательного в этом не было, но Аннабет сыпала интересными фактами о том, как строили арку, а Гроувер подкармливал меня мармеладками, так что я не жаловался.

Но при этом не забывал оглядываться по сторонам и рассматривать людей в очереди.

– Чуешь что-нибудь? – шепнул я Гроуверу.

Он высунул нос из пакетика с мармеладками и принюхался.

– Мы под землей, – недовольно проговорил он. – Под землей всегда пахнет монстрами. Может, это ничего и не значит.

Но мне было не по себе. Что-то подсказывало, что нам не следовало сюда приходить.

– Ребята, – сказал я. – Вы же знаете символы власти богов?

Аннабет увлеченно читала, какое оборудование использовалось при строительстве арки, но все-таки подняла глаза:

– Да, а что?

– В общем, Аид…

Гроувер прокашлялся:

– Мы в общественном месте… Ты имеешь в виду нашего подземного друга?

– Хм, ну да, – согласился я. – Наш глубоко подземный друг. Разве у него нет такой же шапки, как у Аннабет?

– Ты говоришь о Шлеме тьмы, – сказала Аннабет. – Да, это его символ власти. Он был при нем во время зимнего солнцестояния, когда собирался совет.

– Он был там? – спросил я.

Она кивнула:

– Ему позволено появляться на Олимпе только в этот день – самый темный день в году. Но если слухи о нем правдивы, то его шлем куда сильнее моей кепки-невидимки…

– Он позволяет ему превращаться в тьму, – подтвердил Гроувер. – Он может раствориться в тени и проходить через стены. И при этом его нельзя коснуться, увидеть или услышать. А еще он излучает такой ужас, что у тебя может поехать крыша или остановиться сердце. Почему, думаешь, все разумные создания боятся темноты?

– Но тогда… как нам узнать, не притаился ли он где-то рядом прямо сейчас и не наблюдает ли за нами? – спросил я.

Аннабет и Гроувер переглянулись.

– Никак, – ответил Гроувер.

– Спасибо, успокоил, – сказал я. – У тебя еще остались синие мармеладки?

Мне почти удалось успокоить нервы, но тут я увидел крохотную кабину лифта, в котором нам предстояло подняться на верх арки, и понял, что влип. Ненавижу тесные помещения. Они меня просто бесят.

Вместе с нами в кабинку втиснулась толстая дама с собачкой – маленьким чихуахуа в блестящем ошейнике со стразами. Возможно, это собака-поводырь, подумал я, потому что никто из охранников не сказал ни слова.

Лифт начал движение по шахте внутри арки. Мне еще не приходилось бывать в лифте, который поднимается по дуге, и моему желудку эти ощущения не понравились.

– Вы без родителей? – спросила толстая дама.

У нее были глаза-бусинки и заостренные зубы, покрытые кофейным налетом. На голове у дамы была джинсовая шляпа с широкими полями, а одета она была в джинсовое платье, которое делало ее похожей на дирижабль из синей джинсы.

– Они ждут внизу, – ответила ей Аннабет. – Боятся высоты.

– О, бедняжки.

Чихуахуа зарычал. Женщина проворковала:

– Тише-тише, сыночек. Веди себя хорошо.

У собаки были такие же глазки-бусинки, как и у хозяйки, умные и злобные.

– Сыночек – это имя? – спросил я.

– Нет, – ответила дама. Она улыбнулась, будто ее ответ все прояснил.