Персидская литература IX–XVIII веков. Том 2. Персидская литература в XIII–XVIII вв. Зрелая и поздняя классика

Упоминание имен друзей-поэтов – одна из характерных черт лирики Саиба. Приведенная газель передает особую атмосферу дружеского общения, когда поэты черпают вдохновение в стихах друг друга, оказывают друзьям поддержку в момент творческого кризиса, обмениваются хвалебными стихами. Хотя случаи переписки, взаимного расположения поэтов и посвящения стихов друг другу можно отметить и в литературе классической поры, после XVI в. подобные отношения в кругу стихотворцев становятся общепринятыми. По всей видимости, это явилось следствием исторических сдвигов, повлиявших на социальный статус поэта и представление о цели литературного труда и приведших к определенному обособлению творческой элиты (литераторов, художников-миниатюристов, каллиграфов, музыкантов). Несмотря на то, что поэзия продолжала сохранять и свои прежние функции, а стихотворцы оставались постоянной прослойкой придворного универсума и членами суфийских братств, они стали чувствовать себя и частью постепенно формирующегося сообщества людей искусства. Следует напомнить, что искусство, имеющее чисто эстетическую функцию, в рамках мусульманской культуры не было отделено от ремесла, обладающего и практической целью, и что понятие самоценного искусства появилось в этой традиции довольно поздно. Однако возникшую в рассматриваемый период явную тенденцию к разделению изящных искусств и ремесел все же проследить можно. Цели поэтических маджлисов в кофейнях и лавках на базаре были иными, чем исполнение стихов на придворных поэтических собраниях или в ходе суфийских радений – сама‘. Если придворные литераторы были призваны услаждать слух повелителя, обеспечивая ему увековечение имени и прекрасное времяпрепровождение на досуге, а декламация и пение стихов суфиями входили в ритуал, то «людей пера» и любителей красноречия, собиравшихся в кружки (махфил, гурух) в кофейнях, объединяли чисто художественные и литературно-критические цели. Участники этих поэтических собраний обсуждали достоинства и недостатки произведений предшественников и современников, вели философские споры, слагали «ответы» на эталонные тексты прошлого и отклики на стихи друг друга, соревновались в искусстве экспромта и т. д. Не исключено, что некоторые стихи, в том числе и процитированная газель Саиба, сочинялись прямо во время таких собраний или под их непосредственным впечатлением.

Наряду с именами современников Саиб неоднократно упоминает в стихах своих кумиров из числа великих поэтов прошлого – Джалал ад-Дина Руми (Маулана) и Хафиза Ширази, выражая преклонение перед неподражаемостью их таланта. Саиб посвящает своим «наставникам» строки, содержащие мотивы самовосхваления (фахр), нередко с оттенком самоуничижения:

Поэты должны жестоко страдать годами,
Чтобы, подобно Саибу, постичь манеру Мауланы.

Несомненно, властителем дум Саиба, постоянным спутником его творческих исканий был Хафиз:

О совершенстве Хафиза спроси у Саиба,
Ведь цену отборной жемчужине знает лишь ювелир.

Или:

Люди потому питают зависть к мыслям Саиба,
Что они напоминают стиль (тарз

) Хафиза из Шираза.

Или:

Внемли перу Саиба, наигрывающему мелодию Хафиза,
Сколько можно сидеть и ждать, когда Хаджа появится в дверях.

Порой о стремлении следовать стилю своего кумира Саиб говорит с изрядной долей самоиронии:

Неужто нет у тебя стыда перед Хафизом, Саиб?
Настолько обнажить меч языка – это что такое?

Зато в другой газели он, напротив, с гордостью утверждает:

В этой газели ты получил одобрение от Хаджи,
Во славу Хафиза из Шираза налей же вина в кубок!

В собрании стихов Саиба можно найти множество ответов на газели Хафиза. Они по установившейся традиции содержат не только упоминание имени предшественника, но и прямую цитату (тазмин) из стихотворения-образца, которую Саиб изящно вплетает в ткань своих стихов, нередко наделяя вторым смыслом. Этот возникающий подтекст можно истолковать как часть традиционного фахра в концовке газели:

Это и есть [ответ] на ту газель Хафиза, Саиб:
«Да не устыдится никто своего недостойного поступка!».