Персидская литература IX–XVIII веков. Том 2. Персидская литература в XIII–XVIII вв. Зрелая и поздняя классика

Мать Касема:

Если позволишь, задам я вопрос.Имам: Говори, хочу знать, что тебя тревожит.
Мать Касема: Скажи, ты любишь моего Касема?
Имам: Да, я люблю его, как отец.
Мать Касема: Устроишь ты ему веселье как жениху или нет?
Имам: Скажи, зачем ты об этом спрашиваешь?
Мать Касема: Почему не заставил его пойти в баню?
Имам: Баня для него – омовение в крови.
Мать Касема: Хна для него такова, а каков же наряд?
Имам: Не печалься, наряд для него у меня есть.
Мать Касема: Разреши, чтобы он наряд примерил.
Имам: Ступай ко мне, сними мерку с савана.
Мать Касема: По какому обычаю саван стал одеждой радости?
Имам: Этот обычай установили ради мученичества за веру.
Мать Касема: Где для Касема свадебные покои?
Имам: Думаю, что покои для него – темная земля.
Мать Касема: Как мы украсим его невесту?
Имам: Оденьте ее в черное с ног до головы.
Мать Касема: Почему этой свадьбе такое предопределено?
Имам: Свадьбе их, без сомнения, быть в раю.

Этот фрагмент, как и многие другие диалоги с короткими репликами персонажей, сложен в рифмовке маснави. В данном случае каждый бейт объединяет общей рифмой вопрос матери Касема и ответ Имама.

Сразу после этого диалога в пьесе следует плач Умм Лейлы по сыну. В то время как на одной стороне сцены идут приготовления к свадьбе, на другой – готовятся к погребению ‘Али Акбара. Подобные контрастные противопоставления – жизни и смерти, свадьбы и похорон, сада и пустыни, надежды и безысходности – являются пружиной действия многих пьес та‘зийе. На этом принципе построен «диалог» матери Касема и Умм Лейлы: в нем реплики женских персонажей слабо связаны по смыслу, поскольку первая говорит о свадьбе своего сына Касема, а вторая – о мученической гибели своего сына ‘Али Акбара.

Наиболее устойчивой характеристикой Касема является его молодость: его называют «мальчиком» (песар), «ребенком» (тефл), «сосунком» (ширбачче), «юношей», «юнцом» (ноу-джаван), «новобрачным» (ноудамад). Подчеркивается его невинность и целомудрие – он именуется «не изведавшим страсти» (кам надиде). С именем Касема часто связано упоминание растительной символики – имам говорит о нем, как о «едва расцветшем цветке из сада Хасана», называет его «роза в цветнике Пророка», сам герой называет себя «юной розой в цветнике».

Эти характеристики Касема присутствуют и в словах его противника – опытного воина Азрака Шами, который на приказ Ибн Са‘да выйти на бой с Касемом отвечает таким издевательским монологом:

Ибн Са‘д:
Ступай на поле брани, о Азрак, сеющий гибель и коварный,
Принеси мне поскорей голову этого юнца.
Азрак Шами

:Эмир, это что за речи ты ведешь, не таясь?
За что ты меня унижаешь на этот раз?
Зачем выставляешь меня против ребенка лицом к лицу?
Ну-ка, еще раз свои слова повтори!
Мне сражаться с этим молокососом?
Мне сражаться с этим мальчишкой, оседлавшим палочку?
Одним ударом меча и тяжелой палицы
Я прибью его тело к семи небесам!
Арабы ли, иранцы по всему миру
Знают, что я именно таков!

По существу, бывалый боец заочно отвечает на монолог Касема, представляющий собой вариацию на эпический мотив «богатырской похвальбы», к которой прибегали выходящие на поединок с целью деморализовать противника. Вот какую речь юный Касем обращает своим врагам: