Персидская литература IX–XVIII веков. Том 2. Персидская литература в XIII–XVIII вв. Зрелая и поздняя классика

О грациозная куропатка, [думай], куда тебе следует идти?
Не обманывайся тем, что кот аскета совершил намаз.

Сочинения ‘Убайда Закани, острослова и пересмешника, становятся популярными уже при его жизни, но это не приносит автору благополучия и доходов. После того как Фарс перешел от Инджуидов к новым правителям Музаффаридам, ярым поборникам нравственности и благочестия, Закани, вероятно, опасаясь преследований, покидает Шираз. В одной из его газелей есть такие строки:

Я покинул пределы Шираза, жизнь моя в опасности,
Ах, как болит мое сердце из-за этого вынужденного отъезда.
Я иду и бью себя по голове от горя, а сомнения раздирают
                                                                                    мою душу —
К чему приведет это путешествие, что ожидает меня?

Снова потянулись годы скитаний. Некоторое время он провел при багдадском дворе, но и здесь не прижился. В это время в его лирических стихах все чаще звучат жалобы на усталость и материальные трудности. В последние годы жизни у писателя не было ни средств, ни постоянного пристанища. Недаром в народе сложилась поговорка «Нищ, как ‘Убайд [Закани]». Своему единственному сыну он оставил в наследство лишь несколько книг. Место захоронения ‘Убайда Закани неизвестно, но он остался в памяти иранцев не только как автор знаменитых произведений, но и как герой забавных анекдотов, встав в один ряд с излюбленными фольклорными персонажами – Джухой, Талхаком, Хаджой Насриддином и др.

Сохранился лирический Диван ‘Убайда Закани, содержащий несколько касыд, довольно большой раздел газелей, кыт‘а и руба‘и, отличающихся пессимистической тональностью:

Я пленный и сокрушенный и подруги своей лишенный,
Я странник в чужих городах, края родного лишенный.
Среди болезней и горестей не надеюсь я на снадобье,
Пребываю я в тоске, сочувствующего друга лишенный.
Пришлось мне избрать разговор с людьми чужими и подлыми,
Теперь родных и страны, семьи и близких лишен я…
Из всех бед, что мне выпали, худшая та,
Что влачу я существование, повелителя своего лишенный.
Надежду лелеет ‘Убайд, что в будущем он не останется
Милости и благосклонности покровителя лишенным.

Славу Закани принесли прежде всего его сатирические произведения. Он значительно расширил горизонты «смеховых» жанров средневековой литературы на персидском языке, которые были ограничены преимущественно традиционными пасквилями личного характера (хаджв), а также смеховыми посланиями и прошениями. Справедливости ради следует сказать, что у ‘Убайда Закани были достаточно известные предшественники, для творчества которых характерно остро ироническое видение действительности и пародирование высоких жанров. Среди них эпический поэт Фахр ад– Дин Гургани (XI в.) и панегирист из Самарканда Сузани (XI в.). С известными оговорками к числу поэтов, склонных к пародированию, можно причислить авторов смеховых челобитных и составителя «Книги руководства» Низари Кухистани.

Закани не чуждался сочинения личных пасквилей в традиционном понимании этого слова, однако большинство его произведений – это осмеяние общественных пороков в форме пародирования высоких научных и литературных жанров. Незаурядный сатирический талант Закани ярко проявился в его прозаических произведениях – «Этика благородных», «Десятиглав», «Сто советов» и «Веселящее послание».

«Этика благородных» (Ахлак ал-ашраф) представляет собой пародию на широко распространенные образцы морально-дидактических трактатов, о чем свидетельствует название сочинения. К числу наиболее популярных в это время произведений, содержащих изложение различных моральных установлений, обязательств и норм поведения, относилась так называемая «Насирова этика» (Ахлак-и Насири), составленная крупнейшим ученым-энциклопедистом Насир ад-Дином Туси (ум. 1274 г.). Она, по-видимому, и послужила объектом пародии Закани.