Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты

– Ваше высочество! Я понимаю вашу печаль о происшедшем и скорблю вместе с вами, но если вы продолжите вешать своих военачальников, то скоро останетесь вообще без войска.

– Они трусы и негодяи! – воздел принц руки к небу.

– Полностью согласен с вами, но, увы, лучших у вас просто нет!

С этим тезисом Аббасу-Мирзе пришлось согласиться.

Что касается самой персидской армии, то после елизаветпольского погрома она была полностью деморализована и к продолжению сопротивления более не способна.

Удивительно, но после всего произошедшего Аббас-Мирза вдруг вспомнил о звездочете Хаджи-Мирзе-Агасы. Своим вельможам он с важностью заявил:

– Я остался в живых именно благодаря гороскопу Хаджи-Миры-Агасы, ибо заранее знал, что будет беда, а потому вовремя бежал. Кто же из дураков остался – тех или побили, или забрали в плен, а кто из них и ушел, так ушел по той же дороге, как и я!

В персидские войска от начальников до солдат внесена была страшная деморализация.

Двое суток Аббас-Мирза пребывал в большой печали. Наконец, к принцу снова прибыл Джон Макдональд.

– Ваше высочество! Довольно хандрить! Пора воевать дальше!

– Как я могу воевать, когда войска мои разбиты и сам я опозорен! – едва не разрыдался принц. – Ведь на войну у меня больше нет денег. А отец мой Фетх-Али, как известно, за ржавый динар удавится!

– Ну, во-первых, на войне бывает всякое, на то она и война! – рассмеялся ему в лицо посланник Ост-Индской компании. – Да, вы проиграли два сражения подряд, но кто сказал, что вы проиграли войну? К тому же мой король, все понимая, решил преподнести вам скромный подарок.

Макдональд хлопнул в ладоши, и слуги едва втащили в приемный зал несколько мешков с майсурским золотом.

– Война любит золото, – усмехнувшись, сказал Макдональд. – А вы, ваше высочество, насколько я знаю, любите войну!

Глядя на туго набитые мешки, Аббас-Мирза сразу повеселел, наивно полагая, что это он так ловко использовал англичан в своих целях. Увы, на самом деле, это его вовсю использовали английские дипломаты. Ибо, как известно, кто платит, тот и заказывает музыку…

* * *

Елизаветпольская победа произвела оглушительное впечатление на всем Кавказе. Разгром персов в четыре дня был весьма поучителен для местных народов, уважающих только силу. Сразу затаились склонные к мятежам горцы, тихо стало и в закавказских ханствах. Что касается Мадатова, то отныне имя его стало на Кавказе настоящей легендой.

Император Николай I щедро осыпал наградами героев Елизаветпольской победы. Паскевичу была пожалована золотая сабля, осыпанная бриллиантами, с надписью: «За поражение персиян под Елизаветполем». «Уверен, – писал ему Николай I, – что она в ваших руках укажет храбрым войскам путь к новым победам и к славе».

Князь Мадатов получил чин генерал‑лейтенанта и украшенную бриллиантами саблю с надписью: «За храбрость». Это была уже его вторая наградная сабля (первую он получил еще за подвиги в 1812 году). Генерал‑лейтенанту Вельяминову был пожалован орден Святого Георгия 3‑го класса, генерал‑майору Шабельскому, полковнику графу Симоничу, майорам Юдину и Клюки‑Клюгенау – Георгиевские кресты 4‑го класса.

Победу при Елизаветполе, как первую победу, одержанную в его царствование, император Николай повелел праздновать в Петербурге со всей торжественностью. Захваченные в сражении персидские знамена возились по улицам столицы при звуках труб, а захваченные пушки Николай отправил в дар Москве, приказав хранить их на Кремлевской площади. Там трофейные персидские пушки находятся и сегодня.

* * *

Вскоре после поражения Аббаса‑Мирзы под Елизаветполем и бегства его из Карабаха, произошло изгнание персов и на эриванском направлении. Героем этого дела стал знаменитый партизан 1812 года Денис Давыдов, прибывший на Кавказ для участия в Персидской войне по личному указанию императора Николая. Давыдов был любимцем всей русской армии. Это о нем слагали стихи:

Давыдов – пламенный боец!
Он вихрем в бой кровавый,
Он в мире счастливый певец
Вина, любви и славы…

Давыдов прибыл в Тифлис 10 сентября, и Ермолов (приходившийся Давыдову кузеном) сразу же назначил его начальником войск, прикрывавших Грузию со стороны эриванской границы. В селении Джалал‑Оглы Давыдов принял от полковника Северсамидзе начальство над его малочисленным отрядом. Ситуация была тревожная. Совсем рядом за хребтом Безобдальским, в землях Помбака и Шурагели, рыскала конница Гассан‑хана, брата эриванского сердара. За ними, на горах, лежащих около озера Гокчи, стоял с большими силами сам сердар, не знающий, что ему предпринять после елизаветпольского погрома Аббаса-Мирзы.