Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты

Обрадованные Греков и Симонич вскочили на коней и понеслись к своим полкам. Греков выскочил перед батальоном ширванцев:

– Братцы, ширванцы! – выхватил саблю. – Ступайте смело вперед! Грузинцы за вами! Мы русские! С нами Бог!

Русская линия зашевелилась и дружно двинулась вперед, навстречу огромной черной массе персов, заполнивших все пространство речной долины.

Несколько минут наше наступление происходило в полной тишине. Затем грохнула первая персидская пушка, за ней вторая, третья… Английские инструкторы стянули воедино всю артиллерию в центр, образовав огромную батарею, которая и открыла сейчас убийственный огонь. Одновременно персидская конница стала охватывать нас с флангов.

– Кажется, Аббас все же проснулся! – хмыкнул Паскевич и дал команду прекратить дальнейшее движение вперед.

В ответ персидским ударили орудия батареи Вельяминова. Сражение при Елизаветполе началось…

Князь Мадатов, под страшным огнем, на карабахском жеребце, шагом объезжал передовые батальоны, крича солдатам:

– Ребята! Не жалейте сегодня пролить свою кровь за государя и Россию! Подъехав к казакам, сказал:

– Помните мое наставление: продержитесь час – и неприятель побежит.

А по всему фронту меж тем уже завязалась сильная ружейная перестрелка.

* * *

Первый удар неприятеля обрушился на наш левый фланг. Огромная масса конницы противника, обскакав первую линию, атаковала стоявшее на фланге двухротное каре Грузинского полка. Мгновение – и каре было полностью окружено. Однако командовавший каре храбрый поручик Вретов огнем и штыками отбил все лобовые атаки.

Стоявшие же на фланге казаки и татарские милиционеры были мгновенно опрокинуты и умчались в тыл. По дороге они случайно наткнулись на Паскевича, который в одно мгновение оказался посреди бегущей кавалерии. Оценив ситуацию, командующий не растерялся. Выхватив из ножен саблю, он зычным голосом прокричал:

– Стоять! Стоять! Строиться по сотням! Пики на изготовку!

Между тем к окруженному персидской конницей маленькому каре Грузинского гренадерского полка сумел пробиться командир полка граф Симонич.

Позднее историк напишет: «Положение этой горсти, рисковавшей ежеминутно быть растоптанной копытами бешено мчавшейся на нее громадной конницы, – было, действительно, серьезное. Но гренадеры оправились и смело смотрели в глаза опасности».

По всей равнине, сколько можно было видеть, неслась на нас неприятельская конница, а за ней под барабаны маршировала регулярная пехота.

К счастью, весь наш левый фланг оказался прикрытым небольшим, но крутым оврагом, который издали персы не видели.

Поэтому разогнавшаяся во всю прыть персидская конница была вынуждена застыть перед оврагом и тут же попала под залпы каре Симонича. Не успели персидские всадники прийти в себя, как их сбоку уже атаковали приведенные в чувство Паскевичем казаки и татары. Этого удара оказалось достаточно, несмотря на многократное превосходство в силах, персидская конница понеслась назад столь же стремительно, как только что атаковала. В это время персидская пехота, стойко выдерживая обстрел нашей артиллерии, упорно продвигалась вперед.

– Неплохо! Неплохо! – качал головой Паскевич, рассматривая в трубу, как пробитые картечью бреши в наступающих персидских колоннах немедленно закрывались солдатами задних шеренг. – Это уже битва с равным соперником!

Наконец батальоны сарбазов достигли нашей линии и начали смещаться на фланги, чтобы окружить боевые порядки Кавказского корпуса. Положение стало опасным.

Паскевич был военачальником опытным и сразу понял, что настал переломный момент сражения и в бой пора вводить последние резервы.

– Выдвинуть на левый фланг батальон херсонцев с четырьмя орудиями! – распорядился он и подозвал к себе находившегося недалеко командира Нижегородского драгунского полка, генерал-майора Шабельского.

– Иван Петрович! – позвал он его к себе и показал на приближающиеся батальоны сарбазов. – Истребите их!

Шабельский поскакал к полку. Через минуту запела труба, и третий дивизион Нижегородского драгунского полка стал выстраиваться для атаки. Выехав вперед, Шабельский поднял саблю и прокричал:

– Марш‑марш!

Мгновение – и дивизион понесся в атаку. Офицеры и сам Шабельский скакали впереди, следуя старому драгунскому правилу: «Сабля офицера не тупее солдатской, конь лучше – и честь должна указать ему место».

Подпустив драгун вплотную, сарбазы дали дружный залп. Под Шабельским была убита лошадь и сам он был едва не затоптан мчащимися во весь карьер подчиненными. Прапорщик Волжинский получил в упор две смертельные пули, штабс‑капитан Червонный ранен пулей в руку, другой штабс‑капитан – штыком, у прапорщика Болдамуса рука перебита прикладом. Под поручиком Горешневым и прапорщиком Масленниковым убиты лошади…

Но большие потери не остановили драгун, и нижегородцы вломились в персидские ряды, пластая саблями во все стороны.