Персидский гамбит. Полководцы и дипломаты

Император Николай щедро наградил всех имевших к нему отношение. Паскевич получил за кампанию 1827 года орден Св. Владимира 1‑го класса, за взятие Эривани – Георгия 2‑й степени, за заключение мира – миллион рублей ассигнациями из взятой контрибуции, а за присоединение к русским владениям Эривани графское достоинство, с титулом Эриванского.

Всем офицерам, участвовавшим в кампании 1826–1828 годов, было пожаловано не в зачет годовое жалованье, а солдатам по пять рублей ассигнациями. Для всех участников войны была учреждена особая серебряная медаль.

Нижегородский драгунский полк получил Георгиевские штандарты, 42‑й егерский – знамена, с надписью: «За оборону Шуши против персиян в 1826 году», полки Кавказской гренадерской бригады – надпись на кивера: «За отличие». Кроме того, в память покорения Эривани 7‑му карабинерному полку повелено было именоваться впредь Эриванским карабинерным полком, а шефом Грузинского полка назначен новорожденный великий князь Константин Николаевич. Что касается сводного лейб-гвардейского полка, он был прощен и отправлен в Москву.

Поразительно, но английский посланник Макдональд усиленно домогался у Паскевича, чтобы ему и всем чиновникам английской миссии «за хлопоты и принятые на себя обязательства, исходатайствованы были русские ордена». Как говорится, наглость – второе счастье!

Но у англичан в данном случае не срослось. Паскевич ограничился лишь подарками. Макдональд получил золотую табакерку с портретом императора, остальные – серебряные табакерки с вензелем – утешительные призы…

Глава тринадцатая

В начале 1828 года премьер-министром Великобритании стал Веллингтон, сразу же взявший курс на конфронтацию с Россией. Победитель Наполеона при Ватерлоо и завоевавший для Англии почти половину Индии, он сразу же потребовал от своих дипломатов и разведчиков вновь стравить Персию с Россией. Дело в том, что назревавшая русско-турецкая война привела к очередному обострению англо-российского противостояния. Теряя свое влияние в Персии, англичанам теперь было крайне важно рассорить Россию и Персию, вплоть до разрыва мирного договора и даже новой войны между державами.

В середине 1828 года в Лондоне началась настоящая истерия, связанная с тем, что русские дошли до Аракса, и теперь английские парламентеры кричали, что русские вот-вот двинутся к Инду.

2 октября 1828 году Веллингтон записал в своем дневнике: «Мы не можем больше сотрудничать с Россией, мы выступим против и развяжем себе руки. Так или иначе… мы должны избавиться от России».

Еще более откровенно высказывался лорд – хранитель тайной печати Элленборо: «Наша политика и в Европе, и в Азии должна преследовать единую цель – всячески ограничивать русское влияние… В Персии, как и везде, необходимо создать предпосылки, чтобы при первой необходимости начать широкую вооруженную борьбу против России».

В те дни в своем дневнике Элленборо уже рассуждал о недалеком будущем: «Как только русские присоединят Хивинское ханство, мы должны оккупировать Лахор и Кабул. Ведь не на берегах же Инда встречать врага…»

В феврале 1828 года в Тегеран был послан с письмом от Паскевича адъютант наместника ротмистр Иван Фелькерзам. В письме наместник в какой уже раз предлагал начать мирные переговоры. Надо ли говорить, что с первой же минуты пребывания в Тегеране Фелькерзама взяли в плотное кольцо англичане. Без их сопровождения ротмистр не мог сделать и шагу. Разумеется, никакого вразумительного ответа шах на письмо Паскевича не дал.

При этом англичане даже не скрывали, что приложили к этому руку.

– Мне казалось, что они и в уборной за мной приглядывают! – в сердцах рассказывал наместнику вернувшийся Фелькерзам. – Англичане могут творить в Тегеране все, что пожелают! И вельможи, и сам шах дружно пляшут под английскую дудку!

– Неужели Макдональд столь сильно влияет на Фетх-Али? – неприятно удивился Паскевич.

– Не Макдональд, а врач английского посольства некто Джон Макнил.

– Простой докторишка? – поднял брови Паскевич.

– Увы, это не простой докторишка, а врач, который пользует шаха и его жен. Говорят, что именно он и правит сегодня реально Персией! – вздохнул Фелькерзам.

Паскевич скривил губы:

– По всему выходит, что мы деремся фактически не столько против персов, столько против англичан. Что ж, тем значимей и почетней будет победа! А докторишку мы поймаем и повесим!

При этом лицо наместника осталось предельно мрачным…

* * *

Увы, России, покончив с персидским вопросом, перевести дух, так и не удалось. В том же 1828 году Россия вступила в войну с Турцией. Теперь Кавказскому корпусу предстояло драться уже с турецкой кавказской армией.

По планам Петербурга войскам на Кавказе надлежало отвлекать турецкие силы с Дунайского театра и не давать поднять голову мятежным местным ханам.

– Для выполнения своего долга нам достаточно захватить Карский и Ахалцихский пашалыки! – заявил Паскевич своим генералам на первом с началом войны совещании.

– Будем ли после этого двигаться в глубь Турции? – спросили те испытующе.