Персональный детектив

Это не сентиментальная, слезливая выдумка насчет воздуха родины. Стопарижский воздух, как, собственно, и любой другой, особый. Полузабытые запахи, отдающие восточными благовониями (помнишь, ударили тебе в голову, когда ты рылся в запаснике того музея?), древними какими-то азиатскими составами, которыми они пропитывали свои то ли шляпы, то ли веера, умащивали тела, добавляли в раствор, скрепляющий камни стен… Стопарижский воздух мгновенно пронизал Кублаха, отбросил его лет на пятнадцать назад. Ого! Уже восемнадцать, какие там пятнадцать! Кублах повел головой, пытаясь самому себе выразить наслаждение, и услышал сзади шаги.

Он обернулся. По схаллу с потухающими колоннами к нему спешил таможенник и рукой махал.

– Подождите меня, постойте, подождите меня!

Он подбежал (Кублах ждал его, глядя на небо, на изрезанный дальними скалами горизонт), встал рядом и, чуть задыхаясь от быстрой ходьбы, сказал:

– Пейзаж, да?

– Пейзаж, – согласился Кублах. – А что ж это вы пост свой бросили?

– А на кой он мне, пост? Все равно больше некого пропускать. Теперь до конца карантина никого не пустим. Нескоро теперь снова сюда заявлюсь. Сами знаете – где город, где порт.

Кублах покосился на Гауфа. И подумал: «Он не проговорился, он нарочно сказал».

– Откуда же мне, по-вашему, знать стопарижскую географию?

Таможенник вежливо улыбнулся (страшно знакомой улыбкой) и вдруг подмигнул ему.

– Как же вам ее не знать, дражайший Иоахим, когда вы из этих мест родом?

Вот это слово – «дражайший». Оно неприятно кольнуло Кублаха. Да что там кольнуло – оно чертовски его испугало, причем по совершенно непонятным причинам.

– Так мы знакомы? – неуверенно спросил он.

– В каком-то смысле даже очень, – снова задал загадку таможенник. – Но это не важно. Вас здесь все знают. Еще бы. Такая фигура. Персональный детектив самого Дона…

Что-то его точило, Гауфа. Что-то ужасно жгло. На расстоянии ощущалось.

– Вы еще памятник ему поставьте, своему Дону. На площади Силенца. Или на Хуан Корф.

– А что, это идея, – хмыкнул таможенник. – Вы даже не представляете себе, какая это замечательная идея. Просто великолепная. Сегодня же продам.

Кублах затвердел лицом.

– Ну, вот что, мне пора.

Он снова начал сердиться. Загадки, намеки, это издевательское доновское «дражайший». Совпадение, конечно… А, ладно.

Он настроился на Дона. Что бы ни говорил этот… как его?.. Тито Гауф, да! Так вот, что бы он ни говорил, а Дон точно на планете, это совершенно ясно по громкости и тону сигнала.

«Дон! Я иду к тебе! Жди меня прямо сейчас. Я уже рядом. Ты попался, Дон!»

И молчанье в ответ. Ах, Дон, Дон, не желает, видите ли, отвечать…

– …вместе, – сказал таможенник.

Кублах очнулся.

– Простите, что?

Таможенник как-то очень уж понимающе улыбнулся, но, наверное, показалось – такие вещи мало кому известны, не может он понимающе улыбаться, наверное, что-то другое имел в виду.

– Я говорю, вместе поехали. Все равно ведь иначе не доберетесь. Вон и бесколеска моя стоит. Вам вообще-то куда?

– А, спасибо. Да все равно куда. В город, а там я уж как-нибудь сам разберусь.

Таможенник кивнул и направился к оранжевой райме, одиноко стоящей посреди огромной парковки.

– Прошу.

– Спасибо.

Райма приподнялась над покрытием, крутнулась, куда-то нацелилась и взялась с места так резко, что Кублаха вжало в кресло. Таможенник оказался любителем скоростей.

Таможенника по-прежнему что-то мучило. Откинувшись в кресле, всеми десятью пальцами вцепившись в мемо, он неотрывно глядел вперед и напряженно о чем-то думал. Он щурил глаза, кривил губы, совсем забыл, казалось, о своем спутнике. Но это только казалось, потому что он вдруг бросил на Кублаха острый взгляд и спросил:

– А вы все так же не любите скоростей?

«Ого! – подумал Кублах. – Это становится уже не только интересным, но и опасным».

– Собственно… я действительно… Только вам-то откуда знать?

Таможенник знающе улыбнулся и промолчал.

– Я, кажется, вас спрашиваю. Что значит «все так же»? Мы не настолько хорошо знакомы, чтобы…

Таможенник ответа не дал. Он о чем-то думал и неотвратимо мрачнел.

– Послушайте, это, в конце концов…

– Вы даже не представляете себе, насколько хорошо мы знакомы, – соизволил наконец ответить таможенник.

– Но ваше имя, это вот Тито Гауф, мне ничего не говорит. У меня хорошая память на имена. Я уверен, что не знал никогда никакого Гауфа. Вы что, имя сменили?

– Послушайте! – Таможенник взволнованно повернулся к нему, небрежно сжал мемо – и райма вильнула. – Послушайте, Кублах, мы не о том говорим. Скоро город.

– И что? Ну, город, ну, скоро, и что город?

– Эх! – Таможенник снова уставился перед собой. – Вы ищете этого вашего Дона, а ведь когда-то другом его считались.

От этих слов Кублаха охватила страшно знакомая по прошлым беседам с Доном усталость с досадой пополам – сколько раз можно одно и то же! – и он выдавил из себя:

– Вы и про это знаете. Однако осведомленность.

– Вы отлавливаете его, – горячился таможенник, – как будто он ваш злейший враг, как будто это он, он единственный, мешает вам жить.