Персональный детектив

– А. Ла-адно тогда. Так я сейчас соберу.

Не успел он отключиться, как тут же совсем в другой тональности дзенькнул новый вызов – от Витановы.

– Детишек насобирали целую кучу! – закричал он. – По Врачам рассовали, те обещают вылечить, а вот куда их после девать – не имею никакого понятия!

– Идиоты, – сказал Дон. – Дебилы. Дегенераты.

– Понял, – сказал Витанова уже спокойнее, – организуем. Так бы сразу и говорил.

Потом прибежал Фальцетти. Он был предельно взбудоражен, ублюдок носился вокруг него как помешанный.

– Отключился Врач-Один в Главном моторольном госпитале! – с порога закричал он. – Врачи помельче с ног сбились, но там для них слишком много больных, тебе немедленно надо переговорить с моторолой, только он имеет к нему доступ, это такой очень большой и сложный Врач, почти бортовой!

– Что тебе нужно? – спросил Дон. – Что, черт побери, тебе от меня нужно? Я еще никогда не вытирал тебе сопли!

– Но… но мне сказали… мне сказали, что ты не только экранировал Наслаждения от моторолы, но еще и «исповедальни» все отключил.

– Правильно тебе сказали, отсюда с моторолой больше не будет связи, слишком опасно…

Странное дело, Дон только что хотел рассказать Фальцетти, почему именно считает опасным хотя бы даже и косвенное присутствие моторолы в Наслаждениях, но в последнюю секунду передумал. По такой маловразумительной причине – он не дон.

Между тем Фальцетти, обычно очень чуткий к такого рода подробностям, на этот раз осечки Дона не заметил, поскольку совсем не был в настроении что-нибудь у него выпытывать. У Фальцетти тогда была одна забота – выполнить просьбу моторолы.

Только что к нему прибежал тот мерзкий мальчишка, которого еще, кажется, несколько дней назад моторола пытался протащить в дом; прибежал, запыхавшись, вел себя странно и передал от моторолы послание: «Всем сердцем с вами, прошу о немедленном контакте – так, чтобы никто из ваших друзей о нем не узнал. Посланцу моему можете полностью доверять».

В ответ на предложение доверять посланцу Фальцетти скроил одну из самых своих зловещих физиономий – «скорей умру!». Но сама идея взять его к себе в подчинение и – пусть не сейчас, а в будущем – вдоволь над ним поизмываться, очень его прельщала. Сейчас Фальцетти заботил контакт с моторолой.

Мелькнула и тут же в панике умчалась прочь мысль: «Веду себя нелогично, всегда был против моторолы, да и саму историю с гомогомом затеял, чтобы ниспровергнуть эту ненавистную, проклятую, черную, могильную, бесовскую… – Ублюдок забегал быстрее. – Хм… словом, унижающую человеческое достоинство машинную власть. И в то же время в помощи его нуждаюсь отчаянно, потому что все идет не так, как задумывалось, потому что… ну, в общем, не обойтись без него сейчас. Но ведь еще древние учили, что будущую жертву лучше всего держать при себе в качестве ближайшего союзника».

Теперь перед ним стояла проблема посложнее всяких там философско-этических умствований: надо было, не вызывая подозрения, связаться с моторолой. Связаться, несмотря на то что связь мемо в пределах Наслаждений с самого начала была отключена – только так можно было экранировать помещение от множества внимательных ушей и глаз моторолы. Можно было выскочить ненадолго из Наслаждений, укрыться где-нибудь и уже там побеседовать с моторолой, но в глазах донов это выглядело бы подозрительно; к тому же Фальцетти был уверен, что за каждым его шагом доны следят. Оставались, правда, «исповедальни», но в последний миг Дон прикрыл и их.

Дон вообще вел себя совсем не так, как ему полагалось по плану Фальцетти, и это раздражало. Собственно, Фальцетти лишь в самых общих чертах представлял, как поведет себя Дон, как поведет себя весь город после Инсталляции. Виделось ему нечто эдакое радостное и благодарное, воображалось, что вот они вместе с Доном, рука об руку, начнут… Словом, будущую жертву лучше всего держать при себе в качестве ближайшего союзника, и хорошо бы, чтобы жертва к этому союзу относилась с восторгом и пониманием. На самом же деле даже тени восторга, не говоря уже о понимании, со стороны донов не замечалось. В разговорах с Фальцетти доны постоянно напоминали ему – кто взглядом, кто жестом, а кто и напрямик, – что полагают случившееся скорее бедой, чем счастьем, и в беде этой винят прежде всего его; что Фальцетти следовало бы примерно наказать, что не наказывают его вовсе не потому, что взяли и все простили…

Словом, это Дон вел себя нелогично, это он взял да отключил в Наслаждениях все «исповедальни» как раз в тот миг, когда так необходимо поговорить с моторолой. Оставался хитрющий, с точки зрения Фальцетти, ход – сделать так, чтобы Дон сам поручил ему контакт с моторолой.

– Так что делать с Врачом-Один?

Врач-Один вовсе отключен не был, все происшествие в Главном госпитале Фальцетти выдумал, но он не боялся разоблачения. Он достаточно хорошо знал Дона, чтобы понимать: в такое время тот его слова ни за что проверять не станет.

– Ты мог бы в таком вопросе обойтись и без моих указаний, – мрачно буркнул Дон.