Персональный детектив

Так Джосика узнал, что уже давно Фальцетти был в курсе всего происходящего в городе. Несколько лет назад он изобрел устройство, любопытное во всех смыслах этого слова, – информатизатор, а проще говоря, подглядыватель для собственных нужд. Подглядыватель этот представлял собой некую схему, встроенную в мозг Дома, которая позволяла видеть все, что происходило за стенами П‐100 и могло представлять интерес для Фальцетти. Ведь на самом деле подглядывание – очень утомительное занятие. Оно требует от человека особых качеств, особого терпения и к тому же особого склада логического мышления, способного выстраивать подсмотренные факты в нужной последовательности, отбирать из них самые важные – словом, делать все то, чего Фальцетти сущностно не переносил. Он был очень умен, его навык логически мыслить был действительно выдающимся, но его нельзя было назвать терпеливым – о нет, ну совсем нельзя было такое про Фальцетти сказать! Его увлекал бурлеск идей, которые сцеплялись во что-то цельное крайне редко, но если уж сцеплялись, то выходило черт знает что такое, что все ахали. Точней, ахали бы, если б захотели узнать и вникнуть. И, естественно, ахнуть. Таких, правда, находилось не очень много – Фальцетти был нелюдим, да и те, кто знал его, не слишком-то стремились узнать о нем и его творениях еще больше – уж очень он странен и в общении неприятен.

Подглядыватель этот, естественно, настроили на увлечения Фальцетти, но главные события в городе он освещал всегда и намного полнее любых, даже самых известных, информационных стекол. Собственно, продай Фальцетти свой подглядыватель фиксерам, он бы обогатился вдесятеро, но деньги для Фальцетти – человека уже и без того небедного, способного удовлетворить все свои, даже самые причудливые, запросы – значили очень мало. Он даже и не думал о такой возможности обогащения – подглядыватель нужен был ему для себя лично.

Тут небольшая нестыковка. Говорилось уже, а для непонятливых повторяется еще раз, что изобретатели-люди по сравнению с изобретателями-машинами, по существу, не стоили и ломаного гроша. К тому времени машины умели творить на много порядков лучше, чем те, кого мы сегодня по застарелой привычке зовем венцами природы. Людям, напомню, осталось изобретать лишь то, что никогда и никому в принципе пригодиться не сможет, – остальное создавали машины. И вот в кои-то веки изобретатель-человек замахнулся на придумывание чего-то такого, что может очень пригодиться людям, и в том преуспел. Обогнав таким образом изобретателей-машин. Что, естественно, противоестественно и попросту невозможно.

Автор не бог и всего не знает. Например, он совершенно не в курсе, почему в данном конкретном случае человек оказался сильнее механизма. Он может предложить читателю лишь одно из напрашивающихся толкований. Дело в том, что машинам – компьютерам, интеллекторам, моторолам – не было, скорее всего, выгодно давать людям такое оружие, как подглядыватель. Неясно, почему они сами этот подглядыватель не изобрели. Но, думается, у них в таком изобретении просто не было нужды – в подавляющем большинстве случаев они обходились средствами добывания информации, уже изобретенными прежде. Просто-напросто у них имелось слишком много датчиков, чтобы изобретать себе на голову еще один. При всем своем многомыслии они о подглядывателе даже и не задумывались. Наверняка что-то в этом роде и произошло.

Так или иначе сведения о подглядывателе Дом Джосике предоставил. А когда Джосика попросил у него разрешения этим подглядывателем пользоваться, он такое разрешение получил. Нельзя сказать, чтобы Джосика слишком неуемно пользовался новой возможностью узнавать о происходящих в Стопариже событиях – это как для человека, не привыкшего газеты читать, – но время от времени особый информтаксис включал и с большим интересом наблюдал за событиями, выбранными из множества – весьма, кстати, своеобразным образом.

Именно за этим занятием застало Джосику сообщение Дома, что сам Уолхов просится внутрь для делового визита.

– Здравствуй, – сказал Дон, входя. – Не так уж плохо ты и живешь.

– Нужно что? – спросил Джосика.

– Я же вроде предупреждал, что приду. Правда, сразу не получилось. Ты извини.

– Тогда проходи.

Джосика встретил Дона у входа, в холле, где много лестниц и лифтов и где обычные люди не останавливаются.

– Ты поговорить?

– Конечно, – удивленно ответил Дон.

– Что ж… Пошли.

Разница между ними была в том, что Дон уже привык общаться со своими копиями, уже не воспринимал их как что-то предельно родственное себе, тем более что и поводов к такому восприятию они давали чем дальше, тем меньше, а Джосика все это время провел в полном одиночестве и в смысле общения с копиями был невинен. Он не знал, кем себя чувствовать перед другими, тем более перед Доном, – мужчиной, женщиной, кем-то третьим…