Персональный детектив

А разговор для чужого уха получился крайне чудной – какими обычно получаются разговоры на профессиональных волапюках. Даже приводить не хочу – всякие там «корючки», «ампорты», «свудивудучить» и прочие совершенно понятные очень узкому кругу слова-пароли. А смысл был вполне простой и вполне доступный для непосвященного уха. Дон рассказал о причинах, почему он считает моторолу сумасшедшим, о том, почему в таком случае не сможет сработать обычный план, если только можно назвать обычным план, рассчитанный на поражение не кого-нибудь, а планетного моторолы. Обычный план, даже очень ухищренный, достойный разве что Дона да еще, возможно, пары-тройки других высококвалифицированных хнектов, основан был, естественно, на звуковых смесителях смысла (другими словами, на всякой словесной чуши, которую Дон с помощниками должны были скармливать мотороле и тем самым целенаправленно сводить его с ума), но сейчас, когда стало ясно, что моторола и так безумен, это уже не годилось.

Дело в том, что для победы над моторолой его сумасшествие обязательно должно было быть управляемым. Сумасшествие же неизвестное, не произведенное намеренно, – непредсказуемо, неуправляемо и потому опасно. Во всяком случае, воздействовать на сумасшедшую машину словесно, так, как привык воздействовать Дон, становится уже невозможно. Звуковой канал воздействия несет в себе слишком мало бит информации, поэтому должен быть очень точно нацелен в очень хорошо известное место. Непонятно, как он подействует на поврежденную, неизвестную интеллекторную структуру. В таком случае единственное, что может помочь, да и то необязательно, – более широкие воздействия, такие, например, как визуальные.

Однако визуальные воздействия: мимику, позы, жесты, пейзажи и т. д. – очень трудно просчитать. Когда-то Дон умышленно занимался этим вопросом, просчитывал визуальное воздействие на украденных интеллекторах и изолированных, самодельных структурах с мощностью бортовых. Ответ был всегда один – визуальное воздействие, разумеется, намного более действенно, чем акустическое, но для того, чтобы правильно его просчитать и распланировать, нужно соединить минимум пятнадцать планетных моторол. Таких ресурсов Дон не мог иметь в принципе. О чем ему и напомнил Джосика в своей раздражающей женской манере.

Джосика, правда, забыл, что все подобные расчеты проводились для визуального воздействия со стороны одного человека. Действенность – и это Дон тоже выяснил из своих расчетов – резко повышалась при увеличении числа «воздействователей». Однако расчеты показывали, что заниматься этим бессмысленно, если число «воздействователей» будет ниже нескольких, а точней пяти-шести, сотен. Визуалы – штучные люди, и на сотни, даже на десятки, Дон рассчитывать не мог. Теперь ситуация изменилась. Теперь в его распоряжении было семь сотен донов, жестко объединенных его Тронной речью, и еще немереное множество тех, кто желал или был согласен к нему присоединиться.

Оставалось только договориться о том, что будет представлять собой «визуальное воздействие», другими словами, с высочайшей точностью его рассчитать. И вот здесь-то у Дона были вызовы, которые могла разрешить для него только полностью оторванная от внешнего мира Джосика.

Дело в том, что Дон просто не мог заняться такими расчетами. Несмотря на то что Фальцетти сильно разгрузил его, занявшись неотложными проблемами города и в первую очередь взяв на себя полицейские функции, дел, которые требовали его пристального внимания, оставалось слишком много. Во-первых, он – и только он – должен был делать то, что предписывал ему его же собственный план нападения на моторолу. То есть набирать волонтеров, объяснять им суть операции, следить за сохранением секретности, тратить время на женское движение по спасению сумасшедших младенцев (они все еще никак не могли найти его сына, да и вообще, как выяснилось, имели шанс спасти всех травмированных младенцев не сразу, а только по прошествии очень большого времени; они, впрочем, старались), следить за созданием автономных интеллекторных систем, которые впоследствии заменят моторолу, и делать еще чертову кучу дел, в равной степени необходимых и важных. Дон, если уж на то пошло, зашивался и явно не успевал к назначенному сроку, который он обозвал «День Данутсе», и даже то, что он выключил себя и своих главных помощников из цикла «сон – бодрствование», помогало не слишком. У него физически не оставалось времени на разработку «визуального воздействия» – и здесь ему мог помочь только Джосика с его оторванностью, свободным временем и свободными интеллекторами, которых в доме Фальцетти было в достатке.

– Ладно, – сказал Джосика, разобравшись в деле и поняв, что от него требуется. – Хорошо. Этим я займусь. Как насчет нашего сына?

Дон не смог соврать, ответил, что не знает до сих пор. Куда-то пропал, слишком уж много сумасшедших младенцев.

– Сволочь ты. То есть сволочи мы, – мрачно подытожил Джосика. – Мой сын, он, не исключено, умер. Ты не можешь этого так оставить.