Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

В карельских сказках также отразилось почитание оленя: обычно злая ведьма Сюоятар превращает главную героиню, невесту или жену царского сына, в важенку, олениху, которой женский облик возвращается только на тот момент, когда ей приносят покормить ребенка. И лишь в конце, когда Сюоятар будет убита, колдовство полностью исчезнет.

Поклонение саамов первопредку-оленю нашло отражение в петроглифах Кольского полуострова. На них встречается изображение женской фигуры в позе роженицы, между ног которой выбит в камне олененок[309]. Д. К. Зеленин говорил даже об общеевропейском мифологическом значении этого животного[310].

У карелов больше был распространен культ лося, особенно на юге. В карельских рунах встречается мотив, когда мифический герой, догнав чудесного лося Хийси, гладит его по спине и говорит:

Хорошо бы тут мне было
С молодой поспать девицей,
Отдохнуть с любимой девой[311]

.

Обычай стелить на ложе новобрачных лосиную шкуру встречался и у обских лопарей[312]. Мотив брачного соития на шкуре лося может быть отголоском мифологических представлений о лосе-первопредке. Хозяин леса может появляться в облике лося и в карельской мифологической прозе.

В культуре финно-угров образ человека-лося во второй половине первого тысячелетия н. э. обрел иконографическое воплощение в многочисленных ритуальных бронзовых бляшках, относимых к пермскому звериному стилю. На петроглифах Онежского озера неоднократно встречаются зооантропоморфные персонажи – фигурки с телом человека и головой лося, есть они и на писаницах в Финляндии. Фигуры человека-лося обычно включены в разнообразные композиции, большая часть которых, по мнению ученых, отражает космогонические представления финно-угорского населения Восточной Европы. Считается, что зооантропоморфные персонажи в искусстве часто являются изображением первопредков[313]. Первопредки обычно изображаются как зооантропоморфные существа в архаичных мифах[314].

Почитался и волк, это нашло отражение в мифологических рассказах о перевоплощении волков, об оборотнях. Карелы часто рассказывали о том, как патьвашки, к примеру, за то, что их не отблагодарили должным образом, целые свадебные поезда превращали в волков. В одном из повествований превращенные уже после того, как им вернули человеческий облик, с ужасом вспоминали: мы всегда боялись оказаться с ветреной стороны – волк почует, поймет, что мы не волки, и съест (ФА 3431/21).

В древности почитанием были окружены многие звери, это отразилось и в карельских верованиях, и в эпических песнях, и заговорах. У финно-угров был особый праздник День белки. В одной из рун лиса указывает дорогу свадебному поезду, а заяц заметает следы, чтобы не пристали «стрелы» колдуна (ФА 831/6). Когда приговаривают над детской ранкой, просят, чтобы для исцеления «заяц принес масла, лиса жира» (tuo, jänöi, voidu, tuo, reboi, razvuo).

Культ лесных божеств

На следующем этапе эволюции мифологического мышления появляются элементы почтительного отношения к божествам. В мифологической прозе, эпических песнях, заклинаниях сохранились упоминания о древних образах Тапио (Tapio), Хийси (Hiisi) и их жен и детей.

Христианский проповедник М. Агрикола в середине XVI века одним из первых описал антологию божеств у древних карелов и хяме. В качестве чисто карельских покровителей лесных кладовых и охотников названы Nyrckes и Hiitauanin. К сожалению, в фольклоре карелов никаких упоминаний о таких божествах практически не сохранилось. М. Агрикола писал, что «Nyrckes Orahat annoy Metzast» («Нюркес белок дал из леса»), a «Hittauanin toi Jenexet Pensast» («Хитауанин принес зайцев из кустов»)[315].

К. Крон этимологически связывал имя Nyrckes со святым Георгием, или Jurki, который в средневековых верованиях был покровителем стада, трансформированным из покровителя и дарителя лесной дичи и зверя[316]. В соответствии с древним календарем карелы и финны в октябре отмечали День белки. В Суйстамо говорят, что «Nyrckes on akka Tabia; Нюркес – жена Табиа» (SKVR. VII. 5. 3334). Там же записано заклинание перед охотой, в котором обращаются ко всем представителям лесного царства: к лесной удаче, лесному Осмо, лесному жениху в золотой шапке, лесному парню, маленькой служанке леса и в том числе к старухе Тапио Нюркютар. Затем просят «открыть денежные кладовые, пустить мужчину вовнутрь» (SKVR. VII. 5. 3332). В Иломантси в несколько измененной и более свойственной рунам форме это имя включают в число лесного семейства:

Nyyrikki, Tapion poika,
Annikki, tytär Tapion;
Mielutar metän emäntä.

SKVR. VII. 5. 3283–3284.

Нююрикки, сын Тапио,
Анникки, дочь Тапио;
Миелутар, хозяйка леса.

В Беломорской Карелии представлена еще одна огласовка имени:

Myyrikki Tapion neiti,
Salakarien kaunis vaimo.