Перспективы украинской революции

предположений. Таких этапов прошло уже много, и ни один из них не оказался крутым

поворотом, отказом от этого пути политических иллюзий, но малым отступом и

приближением к политическому реализму. Вспомним лишь важнейшие из этих этапов-

иллюзий.

После окончания войны с Германией, западные союзники искали сердечную

дружбу с СССР. В тесном сотрудничестве при взаимном обмене на всех участках они

надеялись притупить большевицкую враждебность и инициировать эволюцию

большевицкой системы, которая, показав свои зубы, очень быстро остудила те желания и

надежды.

Второе грандиозное разочарование застало мир западных демократий при

расчетах, что большевикам будет довольно тяжело сломить и покорить недавно

завоеванные народы – Польшу, Чехию, Словакию, Венгрию, Румынию, Болгарию,

Сербию, Хорватию, Албанию, Финляндию. Большие надежды возлагались на то, что эти

народы, которые имели независимые государства, демократически-парламентарными

методами сумеют оказать такое сопротивление большевизму, что большевизм будет

вынужден тратить на их удержание большие силы и много времени. Больше того!

Надеялись, что оттуда потечет волна демократизации и в СССР. Основой таких

предположений было убеждение, что, мол, государственные народы Средней Европы не

то же самое, что восточно-европейские, они будут создавать куда большее

сопротивление большевизму, и в пару с той иллюзией, что методы демократически-

парламентарной борьбы можно будет успешно применять для сопротивления

большевицкому тоталитаризму и террору.

К такой же категории ложных расчетов принадлежит концепция, что в

китайской войне исчерпается основная часть военно-материального потенциала СССР

без решающих успехов большевизма, что в нее будет втянута, разбросана и в

значительной мере истощена экспансивная энергия советов, что это принесет разрядку и

облегчение на других участках.

Точно так не оправдывается и расчет, который является одной из основных идей

плана Маршала, что экономическая помощь в отстраивании Западной и Средней Европы

остановит дальнейшую большевицкую экспансию на Западе, а именно, парализует там

коммунистическую деятельность и диверсию. Нельзя отрицать огромное значение этого

плана экономического восстановления Западной Европы в целом дальнейшем развитии.

Он также есть одна из причин Атлантического договора, подготовил для него почву в

разобщенных самостоятельных западных странах. Но именно неспособность одного

плана Маршала остановить большевицкую экспансию на Западе заставила западные

страны выискивать другие пути политики и более надежной гарантии защиты от

экспансии Москвы.

Такими этапами политика западных стран против СССР подошла к

Атлантическому Договору, чтобы возможность войны с СССР в результате

большевицкой военной агрессии обозначить, как серьезный международный акт, и

наметить

реальные

оборонные

военные

контрдействия.

Придание

ему

предохранительного значения, того, что он должен обеспечивать нынешний «мир»,

нужно оценить, как нереальную, не стоящую ничего часть, как остатки разрушенной

политики иллюзий. Зато нас больше интересует то, что в этом договоре западные страны

закладывают реальные политические основы для подготовки совместных военных

действий против СССР результате его вооруженной агрессии. Все, кто имеет дело с

большевицким империализмом и знают его природу и пути, приветствуют такой шаг

западных стран, как возврат к политическому реализму. Однако нельзя понимать его, как

завершенную, верную позицию, а только, как выбор правильного направления, и как

первый шаг на этом пути, которым пойдет дальнейшее развитие.

До тех пор, пока Атлантический договор будет являться единственным актом

такого порядка в международной жизни, будет четко видна ошибка концентрации

проблемы на западных странах. Если не будет дальнейшего развития в этом

направлении, если оборонную войну против большевицкой агрессии не будут

трактовать, как всеобщую единую проблему, на всех фронтах и во всех ее формах,

Атлантический договор так и останется единственным, несмелым шагом, без большего

значения. Если бы западные страны захотели бы ограничиться его объемом, то это было

бы их фатальнейшей ошибкой, худшей, чем та, которую сделала Франция перед Второй

мировой войной, положившись на линию Мажино. Было бы глупо в долгой перспективе

думать о фронте в Западной Европе обособленно, не заботясь о том, что происходит на

всех остальных фронтах борьбы с большевизмом, там, где ему сопротивляются, или там,

где он атакует. Это было бы также, как если бы на фронте какая-нибудь часть заботилась

только о своем отрезке, не сотрудничая с другими, не обращая внимание на то, что там

творится и чего требует стратегия всего фронта. Но с каждым разом появляется все