Перстень с поля Куликова... Хроники шести судеб [2-е изд., доп.]

— Если бы не Гагарин, не быть многим моим песням… Как он умел слушать! Как умел воодушевить не только словом, но — как же забыть! — потеплевшим взором, улыбкой своей, ободряющим жестом! А как он умел спорить!..

Пахмутова в память о нем создала цикл песен, которые все, к счастью, поются и не забываются, — «Созвездье Гагарина»: «Обнимая землю», «Нежность», «Смоленская дорога», «Знаете, каким он парнем был».

Ю. А. Гагарину пришлось выступать перед писателями несколько раз. 12 апреля 1963 года (юбилейная для космонавтики дата!) «Литературная Россия» напечатала гагаринское «Слово к писателям».

Той же весной произошла еще одна встреча с писателями — он покорил уж куда как искушенных своих слушателей свежестью и незаезженностью суждений, искренностью и откровенностью, а еще тем, вспоминаю, что горазд был на лукавинку. Немногое удается извлечь из блокнота, но, предполагаю, что и это немногое поможет уловить, как свято относился Гагарин к писательскому делу:

«…Мы, космонавты, не думайте, не очень-то наивный народ. Вот почему я прекрасно понимаю, что вы пригласили меня сюда вряд ли за написанные книги. Сами знаете, что писателем мне не стать. Не та судьба… Да я и не променял бы свою должность космонавта на должность писателя, хотя она и замечательна.

Нет. Но у нас с вами одна участь — езда в незнаемое, как это отлично сказал Маяковский.

…Поэзия нам необходима как воздух и в кабине звездолета.

…Я вспоминаю книги Толстого и Горького, Пушкина, Маяковского, Островского и Шолохова и говорю — спасибо вам, мои любимые писатели, первооткрыватели и учителя, наставники и товарищи! Спасибо вам за все — за вдохновение, за школу, за уроки жизни!

…Я знаю, наша молодежь хочет видеть в литературе героя, достойного подражания. Вот почему я обращаюсь к вам, дорогие писатели, — покажите в своих произведениях человека нового времени таким, каков он есть: сильным и гордым, умным и уверенным в своей благородной правоте, правоте нашего народа…

…Я уверен: для того чтобы видеть новое, надо много знать. Еще не потеряли ни для нас, космонавтов, ни для вас, писателей, уверен в том, своей остроты слова старого флотоводца адмирала Макарова: „Широта горизонта определяется высотою глаза наблюдателя“. Отлично сказано, не правда ли?»

Если судить по тому, как отзывались тогда писатели о встрече, то никто не усомнился в праве космонавта на такие пожелания. Он представал вне тщения роли судии или некоего попечителя тонких творческих процессов, не позволил стать себе невольником трибуны, когда так и тянет на поучения, ничуть не пытался выглядеть всезнайкой. Обращался к писателям, журналистам, артистам только с тем, что сам так ли, иначе пережил или прочувствовал.

«…Герою, по-моему, очень трудно в повседневной жизни быть на уровне совершенного им подвига. Окружающие хотят видеть героя необычным, не таким, как все. Кстати, и журналисты упорно выискивают в нем черты необыкновенного: что читает, какие песни любит, как ходит и даже как спит. А герой — это человек, такой же, как все. И не такой. Человек с особой, высшей верностью долгу, преданностью большому делу».

Исповедно звучит, хотя написал это Ю. А. Гагарин вовсе не о себе. Впрочем, давно в народе сложено, что красна речь с притчею. Писалось о друге, а с полным правом и на самого автора примеряется. Между прочим, рассуждения об обычности и необычности жизни героев — из очерка «Дважды воскресший».[56]

Тема эта его не покидала — тонко уловил, что и всезнающим газетчикам нужен совет, как писать о прославленных людях. Через два года выступал перед известинцами — ни за кого не прятался, прямо поделился своим житейским опытом, но с укоризной:

«Пишется очень много статей, очерков о космическом полете. И все пишут обо мне. Читаешь такой материал, и неудобно становится. Неудобно потому, что выгляжу каким-то сверхидеальным человеком. Все у меня обязательно хорошо получается. А у меня, как и у других людей, много ошибок. Есть у меня и свои слабости. Не надо идеализировать человека. Надо брать его таким, как он и есть в жизни. А то неприятно получается, как будто бы я такой паинька, такой хорошенький, что, простите меня за такое выражение, тошно становится».

Рубрика дополнений