Перстень Спящего чародея, или Наперегонки с рассветом

Приближаясь к ним, Костя зачарованно разглядывал пламенеющие в темноте лепестки, шевелящиеся под слабыми порывами невидимого ветра и издающие при этом еле слышный шелестящий шепот, убаюкивающий своей монотонностью. Когда он понял, что находится почти на самой глубине кратера, а серая пыльная масса, до которой он мог дотронуться руками, и есть вулканический пепел, то по договоренности с Угуки три раза сильно дернул веревку и уже через секунду спуск прекратился. Костя, как маленький паучок на тонкой паутинке, замер у самого дна вулканического кратера, много сотен лет назад заполненного раскаленной магмой, несущейся к поверхности с огромной скоростью.

Все вокруг было так ярко освещено лепестками Огненных цветов, плотным ковром покрывавших стены вулканического жерла, что Костя в подробностях мог рассмотреть каждый цветок и каждую мельчайшую частичку пепла под ним, а вот наверху все терялось в сумрачной мгле. Прямо на расстоянии вытянутой руки от него медленно шевелился очень крупный Огненный цветок, обволакивая Костю своим неземным ароматом и вспыхивающий ослепительным светом.

Не удержавшись, Костя поднес к нему руку и ощутил ровное тепло, исходящее от лепестков чудесного растения, а затем дотронулся до них. Пронзительная обжигающая боль заставила его резко отдернуть руку и вскрикнуть, а Огненный цветок недовольно зашипел и свернул свои лепестки, мгновенно погасив сияние. Костя начал отчаянно дуть на палец, а потом увидел, как на кончике вспухает пузырек обожженной кожи, наполненный пульсирующей болью.

До него донесся негромкий ускользающий крик, и взглянув наверх, он увидел, как кто-то из ребят склонился над кратером.

– Все нормально! – громко выкрикнул Костя, догадавшись, что друзья услышали его крик, когда он обжегся. – У меня все в порядке!

Кто-то на поверхности в ответ несколько раз дернул веревку, поторапливая Костю. «И в самом деле, чего я торможу… Надо быстро заполнить мешок, а потом выбираться отсюда» – пробормотал Костя и начал развязывать прочные тесемки, стягивающие горловину мешка.

Вспомнив предостережения Угуки и его слова о магии, оставшейся в этом месте после дракона, он торопился как можно быстрее наполнить мешок мягким невесомым пеплом, просачивающимся сквозь пальцы. Но уже через несколько минут движения Кости замедлились – никогда ранее не испытанное ощущение заставило его позабыть о грозившей ему опасности и ожидающих его на поверхности друзьях. Будто живая субстанция, пепел обволакивал его руку и незримо ласкал кожу, вызывая в памяти неясные образы, следуя за которыми Костя погружался в странное состояние восхитительного покоя и умиротворения.

Пепел, густым слоем покрывающий всю пространство на дне вулканического кратера, начал чуть заметно клубиться над поверхностью, что привело Костю в еще больший восторг. Теперь в зыбкой невесомой взвеси туманные образы, зародившиеся в его голове, начали становиться все ярче и объемнее, создавая вполне реалистичный эффект присутствия, который вряд ли могли бы обеспечить даже развитые технологии мира, из которого пришел Костя.

Кроме этого, прохладные шелковистые прикосновения пепла напоминали стремительную текучую воду, уносящую прочь все страхи и волнения, терзающие смертных на их нелегком пути, а звуки, производимые Огненными цветами, стали сливаться в единый приятный гул. Над поверхностью пепла повисло тонкое дрожащее марево, и на мгновение у Кости мелькнуло далекое нечеткое воспоминание о рассказе какого-то смутно знакомого мальчика про темные чары.

Костя честно попытался вспомнить, что тот имел в виду, повторяя про себя на разные лады «темныечары, чарытемные, темрычар, чаррытем», но уже через несколько минут слова стали восприниматься как ничего не значащие звуки, а их смысл ускользнул, ехидно ухмыльнувшись напоследок. Все это время Костя неосознанно и безрезультатно теребил узлы и петли, которыми добросовестно оплел его тело Угуки, настойчиво пытаясь избавиться от преград, препятствующих его погружению в облако чудесного пепла целиком. На резкие и требовательные рывки веревки Костя уже давно не реагировал, отчаянно пытаясь избавиться от веревочной сбруи, опоясывающей его тело, и плача беспомощными детскими слезами от собственного бессилия.

Оставив попытки освободиться из веревочного плена, Костя просто погрузил обе руки в удивительный текучий пепел, бросив кожаный мешок и натянув до предела систему веревочной страховки. Зависнув почти вверх ногами и вглядываясь в череду ярких образов, оживающих на глазах и манивших за собой, Костя медленно перебирал руками, наслаждаясь упоительной негой, пока не натолкнулся на что-то твердое и гладкое. Где-то далеко в восхитительной пустоте промелькнула тусклая тень любопытства, и почти бессознательно Костя принялся освобождать попавшийся предмет из цепкого потока, серебрившегося в ярком свете, источаемом Огненными цветами. С некоторым трудом гладкий округлый предмет был извлечен из-под залежей пепла, и в ту же секунду Костя с беззвучным воплем выронил его из рук и дернулся назад.