Перстень царицы Ульяны (СИ)

- Это и меня смущает, - вздохнул я. – Ладно, бабуль, давайте так. Я днём схожу в храм, посмотрю на Барбоса этого. Составите мне компанию?

- Составлю, - важно кивнула Яга. – Авось и присоветую чего. Погляжу, так сказать, глазом намётанным, вдруг колдовство какое над животиной.

- Именно, - я улыбнулся. – Без вас милиции тяжко бы пришлось. Вы у нас – главный эксперт-криминалист!

- И то верно, - старушка сияла, как начищенный пятак.

- Да, чуть не забыл. Вечером нас государь ждёт, австрийское пиво будем пробовать. Царице с родины прислали, вроде какое-то особо редкое. Сразу после к ним и заглянем, идёт?

- Мы ж на службе, - подковырнула бабка. Но я уже точно знал: возможности не упустит.

- А мы после конца рабочего дня. По кружечке – и домой.

- Ну-ну, отпустит тебя Горох после одной кружечки-то. Ты ж у него любимый собеседник! А пока чем планируешь заняться, Никита?

Я заглянул в блокнот.

- Так… по-хорошему, придётся идти к Егорову, смотреть, чего там ему на заборе понаписали. Не хочется, но надо.

- Сходи, сходи, касатик. А я пока обед сготовлю, как раз вернёшься к горячему.

***

Медлить я не стал. Застегнул китель, надел фуражку, обулся в сенях и вышел во двор. Охранные стрельцы приветственно козырнули мне, я помахал в ответ.

- Как служба, мóлодцы?

- Пока всё спокойно, Никита Иваныч. Но ежели чего – мы тут бдим, муха не пролетит!

- Отлично. Как сменитесь – Яга вас обедом накормит, тогда и свободны.

- Рады стараться, батюшка сыскной воевода! – хором гаркнули бравые еремеевцы и споро отворили мне ворота. – Не сопроводить ли, Никита Иваныч? А то вон Тихонов да Попов без дела, а ну как на лихих людей наткнётесь?

- Спасибо, орлы, но пока не надо. Да и чего вы, мирное ж время, сами говорите, спокойно всё.

- Так а мало ли…

Я от них только отмахнулся. В самом деле, я боярин, что ли, - с охраной по городу ходить? Сам справлюсь. Да и правы они, спокойно у нас. Народ приветливый, общительный, но если вдруг кто ножом махать удумает или драку затеет – его в пять минут свои же и повяжут.

Бабкин терем остался позади, и я неспешно направился в сторону Колокольной площади. От неё мне нужно было через базар, а там уж до дома Егоровых рукой подать.

Я шёл, полной грудью вдыхая свежий весенний воздух. Лукошкино окончательно пробудилось от долгой зимы, и теперь город каждый день гудел, словно пчелиный улей. Несмотря на то, что календарную смену года здесь отмечают в сентябре, а вовсе не зимой, как я привык, по-настоящему новая жизнь у горожан начинается с приходом весны. Мне нравилось это настроение. Оно охватывало всю столицу, не давая праздно сидеть дома. Люди суетились, старались успевать как можно больше, радовались теплу. Готовились к посевной, заказывали у портных или шили новую одежду, организовывали масштабную весеннюю уборку.

Апрель в этом году выдался неожиданно тёплым. Уже вовсю зеленела молодая листва на деревьях, под заборами цвели одуванчики, а пение птиц завораживало настолько, что я даже пару раз останавливался, заслушавшись. Даже воздух в этом мире был какой-то совершенно особенный, наполненный неповторимой ароматной свежестью. Люди здесь ближе к природе, умеют её чувствовать. Я и сам учился по мере сил, и укутанная облаками выхлопов Москва моего времени постепенно таяла в памяти.

Горожане останавливались, махали мне шапками, просили Бога хранить милицию. Меня многие знали, а я не знал практически никого, но непременно кивал в ответ. Народ общительный, я долго привыкал к тому, что здесь заговорить на улице – норма. Настроение моё было настолько безоблачным, что, казалось, ноги вот-вот оторвутся от земли. Впереди пробежала ватага мальчишек, я проводил их взглядом. Зимой мы с Еремеевым пару раз ходили кататься с горки вместе с детьми. На мой взгляд, это гораздо больше способствует пониманию чести мундира, чем любые поучительные беседы. Ребята тогда были в восторге, да и я, честно говоря, тоже – сам вспомнил детство.

Погружённый в приятные размышления, я дошёл до Колокольной площади. Здесь неделю назад восточные купцы развернули ярмарку, и народ сновал среди красочных шатров. Пахло сладкой выпечкой, специями, какими-то духами. Я непременно сунулся бы в эту весёлую кутерьму сам, но я вроде как иду по делу. В другой раз схожу. Заодно куплю петушков на палочке, сам их люблю и, может, соседских детей угощу. С этой мыслью я свернул в проулок и уже через несколько минут оказался на Семёновской улице.

Дом шорника Егорова был пятым от начала улицы. Самый обыкновенный, одноэтажный, как и прочие. Забор добротный, новый, похоже, максимум тем летом ставили. А на нём… мать честная! Я потёр глаза.