Первая чеченская

Так, конечно, не только в разведке бывает. Если хороший командир, то порядок будет везде. В 1995 году как-то в Грозном мне на усиление дают взвод пехоты. Я говорю: «Мне бы с командиром встретиться и всё обговорить». — «А вот и он идёт!» Фамилию сейчас не помню, Серёгой звали. Сержант. Спрашиваю его: «А где офицер?». — «А у нас нет. Как в первые дни убили, так и всё». Сержант командует взводом! Смотрю на солдат — грязные все, оборванные. Я: «Где были? Что делали?». Сержант: «Там, там, там…». — «Сколько людей потерял?». — «Двоих: командира и ещё одного». Мы поговорили. Я объяснил им задачу, как и где идём. Он часа два где-то ходил. Возвращается и спрашивает: «Может, я здесь пойду?». — «Почему?». — «Здесь — так, а там — так». Молодец парень. Хотя первое впечатление, конечно, было не очень: сапоги короткие, сам волосатый. Потом я посмотрел, как эти пехотинцы вели себя в бою: действуют спокойно, слаженно. Себя берегут, нас поддерживают. Сам-то я воспитан именно в лучших пехотных традициях. В 1985 году закончил пехотное училище, а в разведку уже попал только в 1989 году.

Есть такая присказка: для разведчика главное, чтобы он задачу выполнял и в строю хорошо смотрелся. Есть люди для войны, есть люди для мира. Но если ты настоящий военный, ты должен совмещать и то, и другое. Военный создан и для войны, и для парада. Все солдаты и офицеры в нашем отряде и воевали как положено, и порядок поддерживали: территорию убирали, ремонтировали, подшивались, смотры устраивали. Конечно, командиру не надо акцентировать внимание только на тумбочках. Но выпускать из виду это тоже нельзя. Война войной, но в воскресенье для тех, кто свободен, я устраивал смотры. Называл их «смотр песен и плясок». Трибуны строили, перед ними солдаты и офицеры отряда маршем проходили.

Каждый раз, когда батальон приходил на новое место, мы всегда в первую очередь ставили памятник погибшим и баню. Как-то смотрю: замполит вокруг памятника ходит. Спрашиваю: «Ты чего так рано?». — «Да не спится». — «А чего ты здесь ходишь?». — «Да уже как ритуал. Здесь лучше думается».

Утром сам пробежался, зарядку у солдат проверил. Кстати, у нас каждый офицер утром, вне зависимости от должности, обязательно должен был вставать на зарядку. А каждое воскресенье лучшая рота бежит традиционный праздничный кросс три километра!

Прорыв под Первомайским

Много чего пришлось увидеть во время двух чеченских кампаний. Только в штурме Бамута мне довелось участвовать трижды. Но прорыв боевиков под селом Первомайское Хасавьюртовского района Дагестана — для меня всё-таки самое значимое событие.

Всё для нас началось 11 января 1996 года. В это время 173-й отряд, которым я командовал, находился в Ханкале (штаб группировки российских войск в Чечне. — Ред.). Мы внимательно следили за захватом боевиками заложников в дагестанском Кизляре. Очень волновались и за тех, кто оказался в заложниках, и за тех наших товарищей, которые мучительно искали выход из создавшейся ситуации.

10 января вечером командующий Объединённой группировкой наших войск генерал Анатолий Куликов вызывает меня и ставит задачу: во взаимодействии с десантниками подготовить вариант проведения операции по освобождению заложников. Причём генерал, как будто предчувствуя, что из Кизляра боевиков потом будут отпускать, предложил штурмовать автобусы с боевиками и заложниками по пути в Чечню.

Десантники должны были высадиться и блокировать место проведения операции, а мы — штурмом взять автобусы, обезвредить боевиков и освободить заложников. Только мне было не очень понятно, как их внутри автобуса можно отделить — кто заложник, а кто не заложник…

Но задача была поставлена. Начали думать. Времени на размышления нам было отведено всего шесть часов. Изучили местность. Правда, только по снимкам. Вариант был единственный — как только колонна бандитов с заложниками переходит на территорию Чечни, в выбранном нами месте мы штурмуем автобусы. Доложили командованию, что выбрали самое удобное место, где потери среди заложников будут минимальные. В тот момент все прекрасно понимали, что совсем без жертв обойтись не удастся. Но и также все понимали, что ни в коем случае нельзя повторять тот позор, что случился в июне 1995 года в Будённовске, когда нашим пришлось боевиков отпустить.

Колонна состояла из нескольких автобусов. В них в заложниках находились больные и врачи из больницы города Кизляра. По официальным данным, боевиков там было от ста пятидесяти до трёхсот человек. У меня же было сорок разведчиков и семьдесят десантников. По расчётам, на выбранном нами дорожном участке автобусы должны были оказаться в семь-девять часов утра.

Засада на дороге с тактической точки зрения — это классика. Я считаю, что к этому варианту мы подготовились нормально. И по количеству бойцов, с учётом внезапности, для выполнения этой задачи нас было вполне достаточно.